Король Хельмут свирепо посмотрел в мою сторону, предупреждая, чтобы я не убивал его сына. Глаза королевы Мэгги, казалось, молили о том же. Там были даже король Калеб и королева Жизель.
Камеры засверкали в мою сторону, но я не улыбнулся им так, как они хотели.
Толпа разразилась еще более громкими аплодисментами, когда Люциан вышел на ринг.
Он был всеобщим любимцем.
Он подошел и встал передо мной, и я принял форму дракона, вызвав одобрительные возгласы толпы. Я вырос за последние пару месяцев… на днях я линял на горе; для меня в этом не было ничего нового.
Люциан выгнул шею, когда посмотрел на меня, и на долю секунды в его глазах промелькнул страх.
— Ты и я, давай покажем им такое шоу, которое они никогда не забудут.
— Нет никаких нас с тобой. Ты не настоящий член королевской семьи.
Заиграла песня AC/DC «Thunderstruck». Толпа подпевала, и мои усы вибрировали в такт.
Холодок пробежал вниз от главного рога на моей шее к самому маленькому на хвосте.
Зверь был подавлен — все еще рычал, все еще злился, но уже не в себе.
Люциан бросился в атаку, и я задвинул эффекты музыки на задворки сознания.
Я не собирался сдаваться. Этого не было во мне.
Он выскользнул из моих лап. Он не был так быстр, когда мы в последний раз встречались на арене.
Я хотел причинить ему боль — не убить — напомнить ему, какой глупой была эта затея с заявлением прав. Если бы я вышиб воздух из его легких, все это фиаско прекратилось бы.
К моему раздражению, он уклонялся от каждого моего движения.
Как Люциан умудрился стать таким быстрым?
Мне хотелось пнуть себя за то, что я не смотрел, как он тренируется.
Я огляделся в поисках Люциана, но не увидел его. Внезапно я почувствовал, как он пробежал по моей спине.
Я почувствовал, как он обвязал веревку, с которой всегда дрался, вокруг моего главного рога, а потом снова исчез.
Он хотел запутать меня в веревке, чтобы я потерял равновесие.
Прямо сейчас это может сработать.
Когда он замахнулся с противоположной от меня стороны, я выпустил в его сторону несколько шариков с кислотой.
Толпа ахнула и снова зааплодировала.
Он был скользким и быстрым, и доказал, что достоин быть моим всадником.
Он несколько раз обмотал веревку вокруг моих передних лап, прежде чем снова отступить. Он потянул за веревку, и она затянулась вокруг меня, сильно вдавливаясь в чешую.
«Дерись, сукин ты сын!»
— Нет, — прошипел я. На этот раз мне пришлось упасть. Это был Люциан или тьма.
Зверь снова зарычал, когда я приземлился с глухим стуком, вибрация пробежала по земле, заставив толпу прижаться к твердому дерну.
«Сражайся, или я убью его».
— Нет, ты этого не сделаешь, — пробормотал я.
Люциан посмотрел на меня, нахмурив брови.
— Блейк, сдавайся!
Я хотел этого, но что-то меня удерживало. Это был не зверь… он был подавлен. Это была высшая сила.
Нет, Елена не была в опасности. Это не могло помешать.
— Никогда, — сказала за меня высшая сила.
Мое тело — больше не подвластное мне — прижалось к веревке Люциана. Рев сорвался с моих губ.
Веревки порвались, и я был свободен.
Зверь рассмеялся.
«В конце концов, он собирается укусить нас обоих, мой мальчик. Либо она, либо никто.»
Я снова зарычал.
Я бы никогда не уступил этому драконьему отродью.
Но существо сражалось с силой, более сильной, чем у зверя.
Если Люциан и умрет сегодня, то не от моей руки и не из-за моей тьмы. Именно эта большая сила защитила Елену.
Люциан не смог удержать равновесие, когда мои лапы сильно затопали по земле. Вибрация сотрясла мои чешуйки, и я был уверен, что сломаюсь от ее силы.
Люциан продолжал сражаться.
Молния метнулась к нему, но промахнулась.
Сущность, контролирующая меня, пришла в ярость. Оно хотело, чтобы этот фарс поскорее закончился, потому что Люциану не суждено было стать моим всадником.
Мне никогда не следовало просить Табиту научить меня магии.
Магия на ринге была запрещена, но это правило было строго для Драконианцев.
Мой телекинез вдавил тело Люциана в землю, затем прижал его к стене, прежде чем снова вдавить в землю.
Окаменевшая толпа смотрела в ужасе.
Люциан лежал на земле без сознания.
Рычание вырвалось из моего рта, когда другие драконы заполнили ринг. Они пытались подчинить себе большую силу, но она все еще все контролировала, все еще сражалась.
Подавленный зверь внутри смеялся, радуясь совершенной нами ошибке.
И вот так просто я снова взял себя в руки.
Все было кончено.