Елена сорвется, когда увидит Люциана, а я не был готов к этому.
Я мягко приземлился и лег, чтобы Елена могла соскользнуть с моей спины. Она с грохотом упала на землю.
Все, кто собрался снаружи, уставились на нее.
Они думали, что она была драконьим отродьем или Драконианцем. Они были неправы.
Вернувшись в свой человеческий облик, я свирепо посмотрел на профессора Файзер. Ее чушь про «дракон всегда знает». Возможно, теперь все увидят в ней мошенницу, которой она и была.
Я повернулся к Люциану, который теперь был накрыт белой простыней.
Я почувствовал на себе взгляд Елены и подошел к ней.
— Тебе нужно измениться обратно, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.
— Блейк! — закричала Бекки. — Где, черт возьми, Елена?
Я бросил на нее быстрый взгляд.
— Ты смотришь на нее.
По толпе пронесся вздох.
— Как это возможно? — Мастер Лонгвей подошел, чтобы получше рассмотреть ее.
— Я не знаю, мастер Лонгвей. Она уже была в своей драконьей форме, когда я добрался до пещеры. — Мой взгляд снова встретился с взглядом Файзер, которая смотрела на Елену, нахмурив брови.
Именно так я и думал. Теперь ей нечего было мне сказать.
— Нет! — Елена закричала в агонии, когда заметила тело Люциана.
Я придвинулся к ней поближе, но она оттолкнула меня с такой силой, что я пролетел по воздуху. Я приземлился с глухим стуком, ноющая боль пронзила череп. Я вскочил на ноги, когда Елена добралась до тела Люциана.
Душераздирающий, пронзительный крик наполнил воздух. Крик дракона. Этот звук побуждал как людей, так и драконов выплакивать свои души. Я не мог этого вынести.
Елена не сдерживалась. Ей нужно было измениться обратно, пока ее драконий крик не свел нас всех с ума.
Констанс превратилась в свою драконью форму и потерлась головой о пурпурную макушку Елены в попытке утешить ее.
— Милая, тебе нужно измениться обратно, — пробормотала Констанс на латыни.
— Она не говорит по-латыни, Констанс. Только на английском.
— Как это возможно, Блейк? — спросила она.
— Я не знаю.
— Ты будешь переводить?
Я кивнул и посмотрел на Елену.
— Констанс говорит, что тебе нужно успокоить свой разум, Елена.
— Успокоить? — взвизгнула она. — Где ты, черт возьми, был?
Я схватил рог, торчавший у нее из подбородка, и притянул ее голову к себе, пока она не посмотрела на меня. Если мне придется прибегнуть к убеждению, чтобы вернуть ей человеческий облик, значит, так тому и быть.
— Успокойся. А теперь представь свое человеческое тело.
Зелень ее глаз прояснилась, когда она медленно начала меняться. Ярко-пурпурный цвет ее чешуи поблек, становясь светлее, пока не вернулась ее бледная кожа. Ее хвост и крылья отступили, когда на голове начали прорастать волосы.
Это происходило медленно — драконы обычно менялись гораздо быстрее, чем сейчас.
— Вот и все, Елена. — Как только последняя чешуйка исчезла, ее колени подогнулись, и она рухнула в мои объятия.
Ее крики вернулись, и даже ее человеческие рыдания проникли в мою душу.
Я крепче прижал ее к себе, боясь, что разорвусь на части, если отпущу ее.
Джулия подбежала с мягким одеялом, и я укутал им Елену.
— Черт возьми, Елена, мне так жаль. Я был так неправ, — прошептал я. Я должен был быть там.
— Отведи ее внутрь, — сказала Констанс.
Я поднял Елену и, покачивая ее на руках, последовал за Констанс.
Ее голова идеально примостилась в изгибе между моей шеей и плечом. Табита всегда прижималась к моей ключице, но Табита никогда не чувствовалась идеально подходящей.
Это было так неправильно. Она должна была быть моей всадницей, но теперь она была драконом.
Я положил ее на кровать, не сводя с нее глаз.
— Мне так жаль, — произнес я одними губами, прежде чем повернуться и выбежать из комнаты.
— Блейк. — Мастер Лонгвей схватил меня за руку и оттащил назад.
— Не сейчас, пожалуйста.
— Пойдем со мной. — Его тон не оставлял места для возражений. Я неохотно последовал за ним, стараясь не обращать внимания на плач вокруг меня.
Он привел меня в свой кабинет, и я рухнул в кресло. Стена внутри меня наконец-то рухнула. Я хватал ртом воздух сквозь рыдания и слезы. Мое сердце разбилось вдребезги из-за единственного человека, который оставался моим другом, независимо от того, какое дерьмо тьма заставляла меня делать.
***
Королева Маргарет отказалась покинуть тело Люциана, ее надломленные, убитые горем крики ранили меня до глубины души.