— Значит, она могла заставить меня увидеть только то, что реально?
Я кивнул.
— Просто до тех пор, пока я не стану ее сучкой.
Я рассмеялся.
— Это то, что ты чувствовал каждый раз, когда Люциан пытался заявить на тебя права?
— С ним все было по-другому. Часть меня действительно желала, чтобы у него все получилось, но тьма во мне не позволяла ему этого. Я просто рад, что в конце концов не убил его. В тот последний раз, когда он не встал, а я просто хотел продолжать бороться… — Я сильно потер лицо при этом воспоминании. — Никто никогда не будет таким храбрым, как он.
— Он, несомненно, был таким и многое другое.
— Завтра ты увидишь. Я обещаю тебе, Николь не заявит на тебя права.
— Хорошо.
— Не хорошо. Она этого не сделает.
— Она этого не сделает.
***
На следующий день я сопровождал Елену в Колизей. Я видел, что она нервничает, но ей не о чем было беспокоиться. Николь ни за что не заявит на нее права. Елена надерет ей задницу.
Пока мы шли, в воздухе между нами тяжело повисло молчание, и я больше не мог этого выносить.
— Ты сегодня на редкость тихая. Все еще боишься?
— Нет, не боюсь. Мне просто все это не нравится.
Я фыркнул.
— Теперь ты знаешь, что все мы чувствуем.
— Вы, ребята, действительно не хотите Драконианца?
— На самом деле дело не в том, что я не хочу Драконианца. Хроматический нуждается в нем. Думаю, это связано с типом человека, который хочет заявить на тебя права. Видишь ли, Люциан был достоин заявить на меня права, но он был недостаточно силен. Арианна… — Я закатил глаза. — Думаю, мне не нужно вдаваться в подробности по этому поводу.
Она нервно рассмеялась.
— Это именно то, что я чувствую к Николь.
— Тогда не сдавайся.
— Я этого не планирую.
— Таков настрой.
Мы добрались до Колизея, и я открыл ворота, которые вели в зоны ожидания.
— Миа будет здесь?
— Миа будет готовить Николь, но я могу поспорить, что она хотела быть здесь.
Толпа уже прониклась духом праздника.
Сегодня я ненавидел всех в толпе. Я привык к этому, но все еще помнил страх, который испытал во время своего первого заявления, и я знал, что Елена, должно быть, чувствует это прямо сейчас.
— Я же не должна бегать как идиот на улице, не так ли?
Я рассмеялся.
— Нет, чем меньше, тем лучше. Это еще более пугающе.
— Слава небесам за это.
— Что, никаких «из любви к чернике»?
— Ха-ха.
Я слегка улыбнулся ей.
— Пришло время. Тебе следует подготовиться.
Она вошла в маленькую раздевалку, которая была новой. Драконы не беспокоились о своих обнаженных телах, но, похоже, для Елены они сделали исключение.
Это был первый раз, когда я был здесь в качестве поддержки, и мне было странно не носить повязку на талии, ожидая, когда меня позовут.
Я сел на каменную скамью, на которой сидел столько раз раньше, и закрыл глаза.
Пожалуйста, не позволяй, чтобы на нее заявили права сегодня. Найди ей кого-нибудь достойного.
Я услышал, как Елена резко вдохнула, и открыл глаза, когда она приблизилась.
Я ободряюще улыбнулся. Елена выглядела так, словно ее вот-вот стошнит. Она плюхнулась на сиденье рядом со мной.
Толпа зааплодировала громче, и я откашлялся.
— Пришло время. Тебе следует вытащить свою задницу туда.
— Есть какой-нибудь последний совет? — спросила она, не глядя на меня.
— Да, не надо, чтобы на тебя заявили права.
— Да, сэр. — Она отдала честь, и я усмехнулся.
Я встал, нажал на кнопку, и ворота распахнулись.
Она вздернула подбородок и вышла, излучая уверенность.
Николь была недостойна этого.
Я снова нажал на кнопку и прислонился к стене, когда ворота закрылись.
Раздались аплодисменты в честь Елены, и я почувствовал укол гордости, когда она не отреагировала на аплодисменты.
Она была фантастической студенткой. Это дало мне надежду, что, когда придет время, она поступит правильно и убьет меня.
Заиграла «Thunderstruck», и я рассмеялся. Николь была жалкой.
Елена оглянулась.
— Серьезно? — одними губами спросила она, и я покачал головой.
Она грациозно подняла руки. Солнце прекрасно освещало ее. На долю секунды я увидел королеву Катрину, но это была всего лишь иллюзия. Она не была матерью Елены.
Девушка подпрыгнула в воздух и изменилась.
Впервые в своей жизни я пожалел, что не человек, чтобы быть тем, кто сможет ее приручить.
Я прямо там и тогда понял, что по уши влюблен в нее.
Мне хотелось закричать. Это было так чертовски неправильно.
Молния, исходившая от Николь, вырвала меня из мыслей.