Толпа зааплодировала, и я посмотрел на Елену. Это должно было вывести ее из себя. Она снова разговаривала сама с собой.
Елена, давай. Сосредоточься.
Николь была хороша. Я не думал, что она будет так хороша.
Я начал испытывать легкую панику, но Елена справилась с этим.
Она может это сделать, Блейк.
Я вздрогнул, когда молния ударила в чешую Елены, но она стряхнула ее и бросилась в атаку.
Ей нужно было сосредоточиться, но Николь не давала ей на это времени.
Затем, к моему удивлению, Колизей начал превращаться в пустыню.
Из зала донеслись одобрительные возгласы.
Задай ей жару, Елена.
Появились пэтси, и Николь закричала.
Больше, как я тебе показывал.
Елена справлялась блестяще. Солнце припекало все сильнее, и жара становилась невыносимой.
— Не связывайся с художником, — прошипела она, подтверждая мои предположения.
Она была художницей.
Я мельком увидел, как она сидит в своем человеческом обличье, обнаженная, перед мольбертом.
Я стряхнул это с себя, заставляя сосредоточиться на настоящем.
Поведение Николь изменилось.
— Не сработает, Елена, твоя задница будет моей!
— Нет, это мы еще посмотрим! — Елена взревела в ответ.
Я услышал гул ее розового пламени. Она полагалась не на тот источник. Я сказал ей, чтобы она рассказала о своих худших страхах.
Улыбка на лице Николь подтвердила, что она ожидала этого.
Я видел победу в ее глазах.
У нее был план.
Картинка снова изменилась, но этого было недостаточно. Николь бросилась в атаку, пытаясь отвлечь Елену. К счастью, у Елены было сильное воображение.
Елена не сдавалась. Она отказалась показывать Колизей Николь.
Николь атаковала еще молниеноснее и снова попала в чешую Елены.
— Мне все равно, чего она хочет, она на нас не заявит права.
Я посмотрел на Елену. Она выводила меня из себя, когда так говорила о себе. Это было ненормально.
Елена несколько раз теряла равновесие. Она теряла контроль над тем, что хотела показать Николь.
Николь была полна решимости и выпускала одну молнию за другой.
Елена собиралась проиграть.
Черт возьми, Елена! Устрой ей ад. Я взревел, и в моем сознании возник образ наихудшего вида ада.
Внезапно Колизей превратился в то, что я себе представлял.
Елена была в воздухе, когда пейзаж изменился.
Я видел по ее глазам, что она этого не делала. Это все из-за меня.
Я взял все на себя. Мне было наплевать, как это было возможно, но я должен был убедиться, что Николь никогда больше не попытается заявить права на Елену.
Я представил себе сухой воздух и реки лавы, окружающие Николь.
Она оказалась в ловушке, когда из лавы выбежали пэтси.
Они были мерзкими и злыми.
Она закричала.
Я прибавил огонь.
Я представил себе адскую разновидность лианы. У нее были длинные зубы, которые вонзились в Николь.
Николь вскрикнула, когда лиана чуть не схватила ее.
Теперь пути назад не было.
Я позволил земле задрожать, когда из земли вырвался огонь. Размахивая руками, Николь пыталась удержать равновесие на своем подиуме, который теперь превратился в камень, едва достаточный для ее ног. В конце концов, я отобрал у нее подиум.
Руки, охваченные пламенем, взметнулись над камнями.
Руки били ее, и на ее коже образовывались фурункулы.
Я улыбнулся, когда она закричала в агонии.
Николь наконец крикнула:
— Хватит.
Я отпустил, и Колизей вернулся в свое первоначальное состояние.
Николь была в ужасе, плакала и кричала.
Урок усвоен.
Не заявляй права на Рубикона, черт возьми.
Открылись еще одни ворота, и оттуда вылетело еще больше драконов, пытаясь преградить путь Елене.
Я воспринял это как сигнал к уходу и убрал свою задницу оттуда так быстро, как только мог.
— 28~
Когда я вернулся в Академию Дракония, по коридорам разнесся шепот о сегодняшнем заявлении. Все шептались о том, что Елена не проявила милосердия.
Я пошел в свою комнату и рухнул на кровать.
Как, черт возьми, мне удалось помешать заявлениям прав на Елену?
Чтобы это произошло, между нами должна была быть какая-то связь.
Ни у кого из других драконьих пар такого не было, но, с другой стороны, наша порода была намного лучше.
Мои мысли лихорадочно метались. Она подшучивала надо мной.
Она должна была.
Но она понятия не имела, что я испытываю к ней такие чувства.
Я не знал, как собирался остановить это, как собирался сказать ей правду. Я тренировал ее только потому, что мне нужно было, чтобы она убила меня.