Я вздохнул, благодарный за то, что он не принял меня за полного сумасшедшего.
— Мне нужен кто-то, кто присматривал бы за моим телом, пока мой дух бродит по другой стороне в поисках нее.
Молчание затягивалось.
— Ты хочешь вернуть ее, не так ли?
Я вздохнул.
— Знаю, это звучит глупо.
Он улыбнулся и покачал головой
— Не глупо, а храбро. На той стороне время работает по-другому. До твоего возвращения могут пройти годы.
Годы? Я посмотрел на него.
— Тем не менее, это путешествие, которое тебе не обязательно совершать в одиночку. Мы проводим тебя ко входу, но войти можешь только ты.
— Они позволят мне пройти?
Он посмотрел на материнскую сферу.
— У них нет выбора. Что бы ты ни решил сделать со сферой, она твоя. Они будут стоять в стороне.
Я кивнул.
— Мы позаботимся о твоем теле и будем молиться, чтобы ты поскорее вернулся к нам.
Я улыбнулся.
— Но сначала тебе нужно отдохнуть, Рубикон. Это долгое путешествие.
Он отвел меня в их покои, и я хорошо отдохнул ночью. Я собирался снова увидеть Елену. Посмотреть на Люциана, на всех, кто умер… даже на Дина.
Елене нужно было выслушать меня.
Она не оставит меня вот так.
На следующий день я плотно позавтракал. Они знали, как накормить дракона.
Потом Минг захотел, чтобы я изменился для тех, кто помоложе, кто еще не видел дракона. Мало кто из драконов приходил к ним с тех пор, как у нас был совет на этой стороне.
За все, что он собирался сделать для меня, я мог бы показать им это.
Я изменился, и они совсем не испугались. Мой рост, мое телосложение и моя чешуя загипнотизировали монахов.
Они продолжали прикасаться к моим лапам, когтям и хвосту. Наконец, когда они закончили, я вернулся к своей человеческой форме.
Около двенадцати часов дня ритуал начался. Я собирался войти в духовный мир вместе с племянником Минга. По словам Минга, тот мог говорить по-английски, правда, очень ломано, но он был отличным духовным наставником.
Я должен был отдать им все свои сферы, чтобы контролировать их сущность и предоставлять их, когда я в них нуждался.
А потом я забрался на алтарь, похожий на тот, на котором тоже лежал Чжудо, племянник Минга.
Его глаза уже были закрыты, и он выглядел таким умиротворенным.
— Он ждет тебя, — сказала Минг, и я опустил голову.
Минг взял мое лицо в свои старые ладони и запел вместе с остальными монахами.
Я закрыл глаза и позволил их песнопению перенести меня туда, куда мне нужно было попасть.
Пение становилось все тише, пока совсем не исчезло.
Я открыл глаза.
Меня окружал полуразрушенный мир. Это было совсем не то, чего я ожидал.
— Рубикон, — позвал меня Чжудо, и я увидел, что он ждет с посохом в руках.
Я все еще выглядел настоящим. Я не был похож на привидение или дух.
Я все так же ходил, говорил, и когда подошел к нему, он протянул мне сумку.
Я взял ее и открыл. Это были мои сферы.
— Где мы?
— Они называют это место Лонченг (кит. Lǚchéng — дорога).
— Лонченг, — повторил я. Теперь он бегло говорил по-английски. Он кивнул с улыбкой.
— Как так получается, что ты можешь говорить по-английски, но, вернувшись в реальный мир, испытываешь трудности?
— Возможно, мы говорим на универсальном языке. Языке Лонченга.
Я фыркнул, никогда не думал об этом.
Я последовал за ним по ветреной тропинке, которая пересекала горы, и знал, что это путешествие займет некоторое время.
По крайней мере, у меня был благородный спутник.
Он сказал мне сосредоточиться, так как это путешествие я должен был проделать сам. Он не мог ждать меня, когда я войду в Шенди (кит. Shèngdì) — Святую Землю.
Загробную жизнь.
Я кивнул. Я знал, что моя способность выслеживать приведет меня домой.
Елена приведет меня домой.
Мы не устали и не проголодались; я все время чувствовал себя сытым, а потом Чжудо сказал мне, что это из-за монахов, которые кормили нас из пробирки на другой стороне. Это было то же самое, чем Констанс кормила Елену. Чтобы сохранить ее органы живыми.
Быть накормленным было единственным способом совершить это путешествие, если ты не был мертв.
Я знал, что я был не первым, кто совершил это путешествие.
Как мертвые находили свой путь в святую землю?
— Они выбрали кратчайший путь, Рубикон. Мы должны свернуть на проселочную дорогу.
Я разинул рот, глядя на него, и Чжудо проник в мой разум. Он мог слышать мои мысли?
Мои губы изогнулись в улыбке, а ноги продолжали идти.
После этого у нас было много молчаливых бесед. Это было глубоко и о таких вещах, о которых я даже не задумывался.