Даже прискорбно, что он — лучшая ставка на выживание для дочери-полукровки Дариуса. Кровь Рофа, столь сильная, столь чистая, увеличит ее возможности пройти превращение, если оно настигнет ее. Но Тормент не ошибался. Это походило на передачу девственницы бандиту.
Во внезапном порыве толпа пошатнулась, люди попятились друг на друга. Уступая кому-то дорогу. Или чему-то.
— Черт. Вот и он, — пробормотал Тормент. Он поднял свой скотч, и залпом проглотил его. — Не обижайся, но я убираюсь отсюда. Это не та беседа, в которой я должен участвовать.
Дариус наблюдал, как расступается людское море, избегая внушительной темной тени, возвышающейся над ними. Реакция бегства была хорошим рефлексом выживания.
Роф был шестью футами шестью дюймами[5] чистого ужаса, одетого в кожу. Его волосы были длинными и черными и падали на лицо прямо от «вдовьего пика». Непроницаемые солнечные очки скрывали глаза, которых никто никогда не видел без них. Плечи были размером вдвое больше, чем у большинства мужчин. С лицом одновременно аристократическим и жестким, он напоминал короля, которым был по праву рождения, и солдата, которым сделала его судьба.
И эта волна угрозы, струящаяся перед ним, была адской визитной карточкой.
Когда этот холод настиг и Дариуса, он поднял новый стакан пива и начал пить глубокими глотками.
Он молил Бога, что совершает правильный поступок.
* * *Бет Рэндалл подняла глаза на своего редактора, опирающегося бедром о ее стол. Его взгляд опустился прямо к вырезу ее блузки.
— Снова работаешь допоздна, — пробормотал он.
— Привет, Дик.
«Разве тебе не нужно домой к жене и двум детишкам?» — добавила она мысленно.
— Что ты делаешь?
— Редактирую кусок для Тони.
— Знаешь, есть и другие способы меня впечатлить.
Да уж, она могла себе представить.
— Ты прочитал мой мэйл, Дик? Днем я пробежалась до полицейского участка и поговорила с Хосе и Рики. Они клянутся, в город переехал торговец оружием. Они нашли два модифицированных Магнума у наркодилеров.
Дик потянулся коснуться ее плеча, погладил его, затем убрал руку.
— Ты просто продолжай работать над книгой регистрации арестов. Позволь большим мальчикам беспокоиться о тяжких преступлениях. Мы же не хотим, чтобы что-то случилось с твоим симпатичным личиком.
Он улыбнулся и прикрыл глаза, задержав взгляд на ее губах.
«Эти взгляды начались три года назад, — подумала она. — Сразу после того, как она стала на него работать».
Бумажный мешок. Что ей нужно, так это бумажный мешок, чтобы натягивать на голову всякий раз, когда она с ним разговаривает. Возможно с приклеенной спереди фотографией миссис Дик.
— Хочешь, подвезу тебя домой? — спросил он.
Когда рак на горе свистнет, развратник.
— Нет, спасибо. — Бет отвернулась к своему монитору, надеясь, что он поймет намек.
В конечном счете он поплелся прочь, вероятно, направившись в бар напротив, который посещало большинство репортеров перед тем, как отправиться домой. Колдвелл, штат Нью-Йорк, не был прямо-таки рассадником возможностей для любого журналиста, но, конечно, большим мальчикам Дика нравилось поддерживать видимость ношения тяжкого социального бремени. Они наслаждаются своим притворством вплоть до бара Чарли и болтают о днях, когда работали на большие, более важные газеты. В основном все они были точно такими же, как Дик: заурядные мужчины средних лет, которые были хоть и компетентны, но не экстраординарны в том, чем занимаются. Колдвелл был довольно большим и достаточно близким к Нью-Йорку, чтобы здесь существовал грязный бизнес насильственных преступлений, продажи наркотиков и проституции, так что им было чем заняться. Но газета «Колдвелл Курьер Джорнал» — это вам не «Таймс», и ни один из них никогда не получит Пулитцеровской премии.
Это несколько грустно.
«Да, ну-ка, глянь в зеркало», — подумала Бет. Она репортер, специализирующийся лишь на одном типе новостей. Ей даже никогда не придется поработать в газете национального уровня. Если ничего не изменится, то когда ей стукнет пятьдесят, она должна будет трудиться в свободной прессе, шлифуя раздел объявлений, чтобы получить толику отраженной славы от ее дней в «ККД».
Она потянулась к пакетику «M&M's», которым питалась. Проклятый пакетик был пуст. Опять.
Вероятно, ей просто пора идти домой. И прихватить немного китайской еды по дороге.
По пути из отдела новостей, который представлял собой открытое пространство, изрезанное на кабинки тонкими серыми перегородками, она обнаружила тайник с печеньем «Twinkies»[6] своего приятеля Тони. Тони ел все время. Для него не было ни завтрака, ни ланча, ни обеда: потребляемое количество было двойной проблемой. Если он бодрствовал, то непрерывно что-нибудь жевал, и для поддержания запасов его стол был кладом калорийной развращенности.