Еще один стон сорвался с ее губ.
Роф был потрясен.
А он не тот вампир, который так уж часто оказывался в ступоре.
Вот черт.
Эта получеловек была самой горячей штучкой, которую он когда-либо встречал. А его поражала молния раз или два до этого.
Это все «алый дымок». Должно быть, это из-за него. И наркотик, вероятно, воздействует и на него тоже, потому что он более чем готов взять ее.
Он посмотрел на сигарету.
Ну, это чертовски хорошее объяснение, подумал он. Вот только слишком плохо, что эта дрянь — успокаивающее, а не возбуждающее.
Она вновь застонала, ее тело эротично изогнулось, ноги широко раздвинулись. Аромат ее возбуждения ударил его так сильно, как выстрел в упор. Боже, он повалился бы на колени, если бы уже не сидел.
— Дотронься до меня, — простонала она.
Кровь Рофа неслась по венам с такой скоростью, будто он сдавал кросс, а его эрекция билась, будто имела собственный пульс.
— Это не то, ради чего я пришел, — сказал он.
— Коснись меня все равно.
Он знал, что должен сказать нет. Это было не честно по отношению к ней. И они должны поговорить.
Возможно, он должен вернуться позже ночью.
Она выгнулась вверх, толкнувшись к той его руке, в которой он держал ее запястья. Когда ее груди натянули футболку, ему пришлось закрыть глаза.
Пора уходить. Действительно пора уход…
За исключением того, что он не мог уйти, по крайней мере, не попробовав ее.
Да, но он эгоистичный негодяй, если он хоть пальцем ее тронет. Мерзкий эгоистичный ублюдок, если возьмет что-то из того, что предлагается в наркотическом дурмане.
Выругавшись, Роф открыл глаза.
Боже, он так холоден. Холоден глубоко внутри. А она горяча. Достаточно горяча, чтобы растопить этот лед, хоть ненадолго.
И это было так давно.
Он пожелал, чтобы погас свет в комнате. Затем с помощью своего разума закрыл черный ход, отправил кота в ванную, и запер каждый замок в квартире.
Он аккуратно уравновесил сигарету на краю стоящего рядом стола и отпустил ее запястья. Ее руки ухватились за его куртку, пытаясь сдвинуть ее с его плеч. Он сдернул с себя эту помеху и, когда она с глухим звуком упала на пол, Бет удовлетворенно рассмеялась. За курткой последовали кинжальные ножны, но их он оставил неподалеку от дивана.
Роф склонился над ней. И захватил в плен ее губы, ее дыхание было сладким и мятным. Почувствовав, как она вздрогнула, он тотчас же отстранился. Нахмурившись, он коснулся уголка ее рта.
— Забудь это, — бросила она ему, притягивая его плечи.
Черта с два он забудет. Да поможет бог тому человеку, что причинил ей боль. Роф порвет парня на части и оставит истекать кровью на улице.
Он ласково поцеловал заживающий ушиб, а потом провел языком вниз по ее шее. На сей раз, когда она подалась грудью вперед, он скользнул рукой под тонкую блузку, на ее гладкую, теплую кожу. Ее живот был плоским, и он накрыл его рукой, завладев местом меж ее бедер. Он жаждал узнать все остальное, поэтому стащил ее блузку и отбросил в сторону. Ее бюстгальтер оказался светлым, и он кончиком пальца обвел его края перед тем, как обхватить руками сливочные холмики. Ее груди заполнили его ладони, соски под мягким атласом стали тугими бутонами.
Роф потерял контроль.
Вампир обнажил клыки, зашипел и перекусил переднюю застежку бюстгальтера. Белье порвалось, и он впился губами в сосок, втягивая его в рот. Роф передвинул свое тело и растянулся на ней, упав между ее ног, не прекращая посасывать ее грудь. Издав хриплый вздох, она поглотила его тяжесть.
Бет просунула руку между их телами и потянулась к пуговицам его рубашки, но у него не осталось терпения дать ей раздеть себя. Он приподнялся и сорвал ткань со своего тела, вырывая пуговицы и рассыпая их по полу. Когда он опустился назад, ее груди прижались к его твердой груди, а тело под ним выгнулось.
Роф хотел снова поцеловать ее губы, но уже миновал стадию мягкости и нежности, так что он поклонялся ее груди своим языком, а затем двинулся вниз к ее животу. Добравшись до пояса ее шортиков, стянул их с ее длинных гладких ног.
Будто хлопок прозвучал в его голове, когда ее аромат свежей волной заполнил его легкие. Он уже был рискованно близок к оргазму, его освобождение сосредоточилось в его копье, а тело дрожало от необходимости взять ее. Он положил руку между ее бедрами. Она оказалась столь влажной и горячей, что он зарычал.