Она развернула целлофан и, пока гасила свет и спускалась по лестнице на улицу Трейд, не могла поверить, что поглощает ненатуральную дрянь. Июльская жара снаружи была физическим барьером между ней и ее квартирой. Один за другим, двенадцать кварталов жары и влажности. К счастью, китайский ресторан располагался на полпути к дому и был наполнен кондиционированным воздухом. Если повезет, они сегодня будут заняты, так что некоторое время она сможет прождать в прохладе.
Разделавшись с «Twinkie», она открыла свой сотовый, воспользовалась быстрым набором и оставила заказ на говядину с брокколи. Идя по улице, она разглядывала знакомые мрачные здания. На протяжении Трейд Стрит располагались лишь бары, стрип-клубы да изредка тату-салон. Было только два ресторана, где подавали китайскую и техасско-мексиканскую кухню. Остальная часть зданий, использовавшихся под офисы в двадцатых, когда центр города процветал, пустовала. Она знала каждую трещинку на тротуаре; она могла рассчитать время между сигналами светофора. И сонм звуков, доносящихся из распахнутых дверей и окон, тоже не предполагал никаких неожиданностей.
В баре МакГридера играл блюз; из «ЗероСам» доносилась тремоляция техно, струящаяся сквозь стеклянную входную дверь; а у Рубена вовсю работало караоке. Большинство мест имели хорошую репутацию, но существовала парочка, от которых она из принципа держалась подальше. «Скример», в частности, обслуживал посетителей из категории «моральные уроды». Это была одна из дверей, в которую она не сунется без полицейского эскорта.
Когда она прикинула расстояние до китайского ресторана, на нее нахлынула волна усталости. Боже, так влажно. Воздух настолько тяжел, что она чувствовала, будто вдыхает воду.
У нее было ощущение, что изнеможение не просто из-за погоды. Она была утомлена уже в течение многих недель, и подозревала, что скатывалась в депрессию. Ее работа была монотонной. Она жила в квартире, на которую ей было наплевать. У нее было совсем немного друзей, никакого возлюбленного, и никаких романтических перспектив. Если она заглядывала вперед лет на десять и представляла себя оставшейся в Колдвелле с Диком и большими мальчиками, то видела лишь еще больше той же самой рутины: подъем, хождение на работу, попытка сделать мир лучше, провал, поход домой в одиночестве.
Возможно, ей просто нужно уехать. Из Колдвелла. Из «ККД». От электронной семьи, состоящей из ее будильника, настольного телефона и телевизора, которые хранили ее мечты, пока она спала.
Видит Бог, ее абсолютно ничто не удерживало в городе, кроме привычки. Она не разговаривала ни с одним из своих приёмных родителей в течение многих лет, так что они не станут скучать по ней. А те немногие друзья, которые у нее имелись, были заняты своими собственными семьями.
Услышав сзади похабный свист, она закатила глаза. В этом заключалась одна из проблем работы около баров. Иногда вы привлекаете зевак.
Послышался еще один свист, и затем, конечно же, два парня резко пересекли улицу и пошли за ней. Она осмотрелась вокруг. И направилась подальше от баров, к длинному отрезку пустующих зданий перед ресторанами. Ночь была густой и темной, но, по крайней мере, светили уличные фонари и время от времени проезжали машины.
— Мне нравятся твои черные волосы, — сказал большой, зашагав с ней в ногу. — Ничего, если я их коснусь?
Бет знала, что нельзя останавливаться. Они были похожи на мальчиков из университетского братства на летних каникулах, что означало, они просто будут надоедливы, но ей не хотелось рисковать. Кроме того, китайский ресторанчик был всего в пяти кварталах отсюда.
На всякий случай она потянулась к сумочке, ища свой перцовый баллончик.
— Тебя куда-нибудь подвезти? — спросил большой парень. — У меня машина рядом. Серьезно, как насчет того, чтобы ты пошла с нами? Мы могли бы немного прокатиться.
Он усмехнулся и подмигнул своему приятелю, будто вкрадчивый говор, несомненно, поспособствует разрешению на половой акт. Дружок рассмеялся и обошел ее, его жиденькие светлые волосы болтались, когда он нетерпеливо подскакивал.
— Давай подвезем ее! — сказал блондин.
Черт побери, где же ее баллончик?
Большой потянулся, касаясь ее волос, и она твердо посмотрела на него. С его рубашкой-поло и шортами-хаки, он был красив, как студенческая знаменитость.[7] Настоящий «типичный американец».