Роф кивнул. В течение нескольких поколений Братство Черного Кинжала защищало расу от Общества Lessening. Дариус. Тормент. И четверо других. Лессеры, люди, потерявшие души, служащие своему мерзкому хозяину, Омеге, значительно превосходили братьев численностью. Но Роф и его воины могли сдерживать их самостоятельно.
И это еще слабо сказано.
Дариус откашлялся.
— После всех этих лет…
— D, давай к сути. Мариссе сегодня нужно сделать маленькое дельце.
— Ты снова хочешь воспользоваться своей комнатой в моем доме? Ты знаешь, я больше никому не разрешаю там оставаться. — Дариус неловко рассмеялся. — Ее брат, конечно, предпочтет, чтобы ты не объявлялся у него дома.
Роф скрестил руки на груди и ботинком отодвинул столик, освобождая себе побольше места.
Ему было плевать, что у Мариссы такой чувствительный братик, и что его оскорбляет та жизнь, которой живет Роф. Хэйверс — сноб и дилетант, с задницей вместо головы. Он абсолютно неспособен понять, каких врагов имеет их раса, и что требуется для того, чтобы защитить население.
И Роф не собирался изображать из себя пай-мальчика, в то время как зверски убивают гражданское население, лишь из-за того, что милый мальчик оскорблен. Он должен находиться в поле со своими воинами, а не просиживать штаны на каком-то троне. Так что Хэйверс может катится ко всем чертям.
Однако Мариссе не придется иметь дело с точкой зрения своего брата.
— Ловлю тебя на слове.
— Хорошо.
— Теперь рассказывай.
— У меня есть дочь.
Роф медленно повернул голову.
— С каких пор?
— Некоторое время.
— И кто ее мать?
— Ты ее не знаешь. И она… э-э, она умерла.
Печаль Дариуса взвилась вокруг него, резкий запах давней боли пробился сквозь зловоние человеческого пота, алкоголя и секса в клубе.
— Сколько ей лет? — потребовал Роф.
Он чувствовал, к чему все идет.
— Двадцать пять.
Роф негромко выругался.
— Не проси меня, Дариус. Не проси, чтобы я это делал.
— Я должен. Мой повелитель, ваша кровь…
— Еще раз так меня назовешь, и я запечатаю тебе рот. Надолго.
— Ты не понимаешь. Она…
Роф начал вставать. Дариус схватил его за предплечье, а затем быстро убрал руку.
— Она наполовину человек.
— Господи Боже…
— Так что она может не пережить превращение, если ей придется его проходить. Слушай, если ты ей поможешь, у нее, по крайней мере, будет шанс на выживание. Твоя кровь так сильна, она увеличит вероятность ее прохождения через изменение в качестве полукровки. Я не прошу, чтобы ты делал ее своей шеллан. Не прошу защищать ее, потому что сам могу это сделать. Я только пытаюсь… Пожалуйста. Остальные мои сыновья мертвы. Она — это всё, что останется после меня. И я… ее мать единственная, кого я любил.
Если бы это был кто-то другой, Роф использовал бы свою любимую пару слов: пошел и на. Для него существовало лишь два хороших положения для человека: женщина на спине, а мужчина лицом вниз и не дышит.
Но Дариус почти друг. Или стал бы им, если бы Роф позволил ему приблизиться.
Вставая, Роф закрыл глаза. Отвращение пролилось сквозь него, направляясь к центру его груди. Он презирал себя за то, что уходит, но он просто не тот мужчина, который может помочь некой бедной полукровке во время такого болезненного и опасного периода. Мягкость и милосердие были не в его природе.
— Я не могу этого сделать. Даже для тебя.
Мука Дариуса ударила в него огромной волной, и Роф фактически покачнулся под силой эмоции. Он сжал плечо вампира.
— Если ты действительно ее любишь, сделай ей одолжение. Попроси кого-то другого.
Роф развернулся и покинул бар. По пути к двери он стер воспоминания о себе из коры головного мозга каждого в этом месте. Сильные подумают, что он им привиделся. Слабые вообще его не запомнят.
Оказавшись на улице, он направился к темному углу позади «Скримера», где сможет дематериализоваться. Он миновал женщину, берущую у какого-то парня в темном местечке, отрубившегося бродягу, валяющегося на земле, наркодилера, спорящего по сотовому о текущей цене на крэк.[10]
Роф почувствовал тот момент, когда у него появился сопровождающий. И кто он такой. Сладкий запах детской присыпки выдавал его с головой.
Он широко улыбнулся, распахнул кожаную куртку, и вынул одну из своих сюрикенов. Нержавеющая сталь метательной звезды приятно холодила его ладонь. Три унции[11] смерти, готовой рассекать воздух.
Держа оружие в руке, Роф не сбавил шаг, несмотря на то, ему хотелось нырнуть в полумрак. После отказа Дариусу он искал сражения, и преследующий его член Общества Lessening чертовски хорошо выбрал время.