— Ну, Рэндалл, как дела? — Он сунул в рот пластинку жвачки, скатав фольгу в твердый маленький шарик. Его челюсть заработала так, будто он был расстроен и не столько жевал, сколько перемалывал.
— Я здесь из-за Хосе. Не ради места преступления.
— Конечно же. — Прищурившись, он посмотрел на ее лицо. Со своими темными бровями и глубоко посаженными глазами он всегда выглядел немного сердито, но внезапно выражение его лица стало еще более хмурым. — Ты не могла бы отойти со мной на секундочку?
— Я действительно хочу увидеть Хосе…
Ее рука оказалась зажата в его сильной хватке.
— Просто иди сюда. — Батч отвел ее в укромное местечко в переулке, подальше от суматохи. — Что, черт возьми, случилось с твоим лицом?
Она подняла руку и прикрыла свою разбитую губу. Должно быть, она все еще в шоке, так как совершенно забыла об этом.
— Дай-ка я повторю вопрос, — сказал он. — Что, черт возьми, с тобой случилось?
— Я, э-э… — Ей перехватило горло. — Я была…
Она не станет плакать. Только не перед «Крутым мэном».
— Мне нужен Хосе.
— Его здесь нет, так что ты не можешь его заполучить. Теперь рассказывай. — Батч положил руки на кирпичную стену, удерживая ее в их цепком капкане, как будто ощущая, что она может сбежать. Он был всего на несколько дюймов выше нее, но в нем было, по крайней мере, на семьдесят фунтов[12] больше мускулов.
Страх пронзил ее грудь, но на сегодня с нее уже было достаточно угроз физической расправы.
— Отвали, О’Нил. — Она положила ладони прямо ему на грудь и толкнула. Он едва сдвинулся.
— Бет, расскажи…
— Если ты не дашь мне пройти, — ее взгляд задержался на его лице, — я всем расскажу о твоих методах допроса. Знаешь, тех, после которых требуется рентген и протезирование?
Он вновь прищурился. А потом отдернул свои руки от ее тела и поднял их вверх, сдаваясь.
— Прекрасно. — Он оставил ее и вернулся на место преступления.
У здания клуба Бет совсем пала духом, чувствуя, что еле держится на ногах. Она опустила взгляд, пытаясь собраться с силами, и мельком заметила что-то металлическое. Бет присела на корточки. Это была боевая метательная звездочка.
— Эй, Рики! — позвала она. Коп подошел размашистым шагом, и она указала на землю. — Улика.
Она оставила его выполнять свою работу и заспешила к Трейд, чтобы поймать такси, ибо просто не могла больше здесь находиться.
Она подаст официальное заявление завтра, с Хосе. Первым же делом с утра.
* * *Когда Роф вновь появился в гостиной, он уже восстановил контроль. Оружие было пристегнуто, а куртка, напичканная его любимыми метательными звездами и ножами, тяжелела в руке.
Тормент оказался первым прибывшим из братства. Его глаза полыхали, боль и месть заставляли темно-синий жар гореть так ярко, что даже Роф заметил их отблеск.
Когда Тор откинулся назад, опираясь об одну из желтых Дариусовых стен, в комнату вошел Вишес. Эспаньолка, которую он недавно отрастил, заставляла его казаться еще более порочным, чем обычно, хотя именно татуировка вокруг левого глаза действительно делала его зловещим. Сегодня его бейсболка «Ред Сокс»[13] была низко надвинута, так что запутанные символы на виске были едва видны. Черная автомобильная перчатка, предназначенная для того, чтобы уберечь его левую руку от неосторожного соприкосновения с кем-либо, как всегда, была на месте.
Что было разумным поступком. Чертовское одолжение обществу.
За ними последовал Рейдж,[14] смягчивший свои нахальные манеры из уважения к тому, что заставило братьев собраться. Рейдж был высоким мужчиной, большим и мощным, сильнее всех остальных воинов. К тому же являлся сексуальной легендой в вампирском мире. По-Голливудски красивый, и столь же ненасытный, как племенной жеребец. Женщины, и вампирши, и смертные, переступили бы через своих собственный детей, лишь бы до него добраться.
По крайней мере, до тех пор, пока мельком не увидят его темную сторону. Когда зверь Рейджа вырывался на свободу, все, включая братьев, искали укрытие и молились.
Фари был последним, ступив через переднюю дверь, едва заметно прихрамывая. Он недавно обновил свой протез нижней части ноги, и теперь носил смесь титана-и-углерода, созданную по последнему слову техники. Комбинация стержней, шарниров и болтов была привинчена к основанию его правого тяжелого ботинка.
Со своей невероятной гривой разноцветных волос Фари мог бы оказаться в лиге «Голливуда» с женщинами, но твердо придерживался своей клятвы безбрачия. В его жизни существовало место лишь для одной единственной любви, и это долгие годы медленно убивало его.