Армантинэль молча закатил глаза, мысленно желая себе терпения. Ему самому уже порядком надоело ждать, но выхода он не видел. Спрыгнул первым, потом помог Росу спуститься.
– Иди, быстро.
Счастливый мальчишка куда-то умчался. А мужчина тоскливо подумал, что придется задержаться минимум до полудня. Пока тут все успокоится, пока он приведет в порядок Роса... Ещё телегу искать, да крепкую, да желательно с лошадью.
А крестьяне суетились, куда-то волокли вопящего старосту, из ворот дома вылетела молодуха на сносях и принялась его же дубасить палкой этого дородого мужика куда попало. Ее перехватил тощий, конопатый, безбородый паренек... Перехватил, прижал, поглаживая по спине, да и повел к ближайшей хате, подальше от толпы. Со дворов повыскакивали дети, вышли несколько баб, кто-то вытащил младенца, добавшего своим ревом суматохи в общий гам.
А Нэлю захотелось всех убить. Он даже закрыл глаза, стараясь удержаться от искушения. И почти физически ощутил, как увеличиваются ногти и вздуваются на лице темные вены. Голос из-за спины подействовал как ушат ледяной воды на голову.
– Зачем пожаловал колдун? Неужто мальчишка правду говорил? Я его, уж необессудь, в сарае запер. Он там яйца воровал.
– Выдеру, – мрачно пообещал маг, оборачиваясь. Перед ним стоял Корн, в паре шагов. – Потолковать бы нам с тобой. В тишине. А мальчишку в баню бы, отмыть как следует, космы отрезать, да одежду какую поприличнее справить, – в пальцах Нэля мелькнул золотой. – Телегу бы ещё, да коня к ней. Девчонку у разбойников отбил. Еле живая. Верхами везти, так и до вечера недотянет.
– Пять золотых, – подумав, выдал Корн.
– Три, – лениво ответил маг. – Не наглей, и так переплачиваю.
– Ладно, уговор, – мужик нехотя, но согласился. – Сейчас распоряжусь насчёт бани. Мальца твоего что, в избу вести?
– В сарае пусть сидит, пока не отмоется. И...пусть выдерут, что ли. За яйца. Но без злобства, просто чтоб задница горела.
– Добро. Решим. Идём, провожу, где обождать можно...
Глава 7
Наверное, все крестьянские избы похожи одна на другую. Скобленый стол, лавка, печь, пара сундуков, угол у печи, отгороженный тканой холстиной, да всякая домашняя утварь. И дети. У Борха их было трое. Здесь — пятеро. Старшему мальчишке лет тринадцать, младшей девочке года два-три. Нэль сидел на лавке за столом, привалившись спиной к стене и устало закрыв глаза. Теперь, после бессонной ночи, хотелось нет, не спать, но дать роздых усталым глазам. Дети орали, носились по избе, играя в "поймай старосту" и подражали взрослым. Корн, в присутствии которого ребятня была все же, потише, вышел, пообещав привести Роса и лично разыскать телегу на продажу.
Как оказалось, посадник от разбойников верховодил селом около полутора лет. И все бы ничего – стерпелись, по словам того же Корна, но тот по осени затребовал себе... девку. Да непременно непорченную, что б сына ему родила и восвояси убиралась. А, мол, если откажете, вся ватага братова придет в село придет, да каждый из молодцев выберет ту, которая приглянется. Делать нечего, искать защиты негде. Жребий вытянули, да и отрядили одну — та женихалась уже, сваты мало не на пороге... Но пошла. Поплакала конечно, но дома ведь сестер ещё трое, меньших. А разбойный люд ведь никого не пощадит. Скоро затяжелала. Староста, и правда, обид ей не чинил, в избе не запирал. И так, глядишь, все тихо-мирно бы и обошлось, да бабка повивальная возьми да и ляпни с дуру – живот, мол, рано вырос, да висит низко — девка будет. А то и две.
Староста взъярился, нагорело всем – и девке, и бабке... А на следующий день он себе ещё девушку требовать начал. Мол, запасную, вдруг эта и правда негодящей пигалицей тяжёлая.
Тут уж мужики не усидели. Всем миром собрались... В этот момент Нэль и пожаловал. Да ещё с той стороны откуда братец к старосте являлся или посыльные его, да ещё с мальцом, что про разбойниках отирался. Вот и приняли за очередного прихвостня. Потом уж разглядели и одежду дорогую и коня хорошего. А там и мальчонок свое слово сказал.
Все это рассказал магу Корн за скудной трапезой – на столе имелись лишь жидкие щи, в которых, как показалось Нэлю, имелись лишь листья первой крапивы, щавеля да дикого лесного лука. И горсть сухарей. Мага, конечно, тоже приглашали к столу, но он благоразумно отказался недоумевая – зачем селяне заводят столько детей, если, откровенно говоря, прокормить могут только одного или, самое большее, двух.
...Армантинэль всё-таки задремал. Сам того не ожидая провалился в сон, под топот, визг и детский хохот. Правда и сон получился под стать – мерзкий, тягучий, словно смола, он выбросил мага в какой-то подвал или погреб, сырой и темный. И мужчина откуда-то знал что там, в темноте, его ждёт нечто — холодное и страшное. По спине словно прошлись ледяные иглы, в животе собрался тугой ком ужаса. Нэль силился рассмотреть что там, в темноте, но вдруг осознал что он заперт в склепе – очень узком и маленьком, едва ли пара шагов в длину... Отец запирал его в подобном в глубоком детстве, отучая бояться темноты и мертвецов. Мгновение – и сновидение вновь сменилось. Теперь он сидел среди лесной поляны на большом покрывале. Рядом стояла мисочка с фруктами и пузатая бутыль вина. Нэль оторвал взгляд от собственных пальцев и поднял глаза. Напротив сидела Нэсса в том самом зелёном охотничьем костюме, в котором была, когда они расставались. Эльфийка улыбалась, протягивая ему кусочек яблока — глаза девушки счастливо блестели, вокруг шумел лес, стрекотали в траве насекомые. Мужчина, как завораженный чуть наклонился, принимая угощение. И, подчиняясь странному наитию, позволил себе крохотную шалость. Скользнул губами по пальцам, вдыхая яблочный аромат. Голова закружилась, внезапно пришло осознание того, что эльфийки подносят угощение в руках лишь тому мужчине, которого хотят назвать своим. Мысль мелькнула и исчезла, а губы скользнули выше по девичьему запястью, до самого рукава. Прервав поцелуй Армантинэль вновь поднял глаза, вглядываясь в лицо Нэссы — раскрасневшееся, счастливое... родное? И, приподнявшись на колени, мужчина притянул ее к себе, мягко и бережно касаясь губами губ, зарываясь пальцами в длинные густые волосы. Тело немело, кровь неслась по жилам, обжигая, отключая разум, но в то же время внутри царило осознание того, что все происходящее – правильно. Так и должно быть. Наверное поэтому в следующий миг маг уже стянул с девушки тонкую курточку, опрокинув на покрывало – Нэсса отвечала на его ласки столь же жарко, настойчиво и страстно. Маг скользнул руками под полупрозрачную тунику эльфийки, мельком сетуя на грубость собственных ладоней и на миг оставив губы девушки принялся осыпать поцелуями ее шею, ключицы... Туника мешала, как мешала и собственная рубашка и Нэль, выпрямившеся что бы избаить из обоих от этих досадных помех, оцепенел. Глазницы эльфийки заполнили белые черви, какие бывают в несвежем мясе или заводятся в мертвечине. Но губы при этом продолжали призывно улыбаться и манить. Нутро содрогнулось от отвращения. И мужчина вдруг осознал себя сидящего в в избе на жёсткой лавке, а напротив стоял перепуганный Рос и, кажется, тряс его за плечи.
– Господин, проснись, господин, — мальчик едва не всхлипывал. Чистый, коротко остриженный, в одежде хоть и не новой, но подобранной по размеру и добротной, он выглядел вполне прилично. Да и чувствовал себя, похоже, так же — неплохо. Что нельзя было сказать о маге — лицо горело как у малолетки, впервые нашедшего щёлочку в бане в женский день. Шея затекла от неудобного положения -- он сильно сполз, едва не свалившись со скамьи. А губы горели так, словно все поцелуи случились на яву. Но стоило прикрыть глаза как перед мысленным взором вновь вставало видение глазниц, заполненных копошашимися опарышами... Мужчина откровенно содрогнулся, ещё раз внимательно посмотрев на Роса и несмело топтавшегося за его спиной Корна. На ребятишек, стайкой затихших на печке.
– Все в продяке, господин? – Рос все старался заглянуть ему в лицо, но откровенно боялся. И выглядело это забавно.
– А что не так? – мужчина тяжело поднялся, с удивлением понимая, что тело, откликнувшееся на сон, не желает униматься. Что кровь еще кипит, а сердце стучит излишне часто. А ещё совершенно нет сил. Словно...
– Ты колдовал, господин. Когда мы пришли, с твоих пальцев срывались такие... Как из воздуха шары и ещё искры. Золотые, – недоумение в темно-карих глазах Роса мешалось с испугом и любопытством.