Девчонка в ответ продолжала безмолвно плакать, растирая посиневшие от веревок запястья. А ещё к пальцам вместе с кровью вернулась тянущая боль... Больше маг не сказал ни слова, но было и не нужно. Элайна зареклась вообще выходить в одиночестве из дома. И после заката – тоже.
Когда они, наконец, выбрались на центральную улицу, время приближалось к полуночи. Девушка дёрнулась, было, влево, но мужчина удержал, хмыкнув.
– Мне домой надо, – тихо, но твердо, проговорила Элайна. – Это туда, – слабый взмах рукой в нужную сторону.
– Бесспорно надо домой, – согласился спаситель. – Но ты перед матерью что, в таком виде собралась показаться? Нет, если хочешь – иди, – пальцы разжались. – Но я предлагаю пойти сперва к моей жене – она лекарь, сведёт синяки, вычистишь одежду, и потом уже пойдешь домой.
– Мама переживать будет, – Элайна опустила взгляд, понимая, что мужчина прав, но... После пережитого было просто страшно. И стыдно.
– А так она, конечно, останется, спокойной, когда увидит на пороге грязную, покрытую синяками дочь в сопровождении незнакомого мужика. Решать тебе. Я три дня провел в дороге, страшно устал, меня ждут на ужин жена и ученик, я не собираюсь уговаривать тебя пол ночи.
– А где вы остановились?
– На гостином дворе.
– У госпожи Людомиры? – Элайна вскинула взгляд и, дождавшись кивка, кивнула в ответ. Это место, как и саму Людомиру, она хорошо знала. – Спасибо, я приму твою помощь.
*****
Нэссенель сидела на широком подоконнике, заплетая длинные волосы в косу. Время шло к полуночи, Рос задремал в широком кресле, забравшись туда с ногами и свернувшись, словно кот. Эльфийке было неспокойно – впервые попав в человеческий город, она чувствовала себя неуверенно. Кроме того – злился Нэль, срываясь на Росе, но продолжая упрямо молчать о содержании полученного, а после сожженого письма. Тревожил визит отца – он мог и не признать союз, заключённый по каким-то другим, не эльфийским традициям и объявить их отношения блудом и грязью, недостойной дочери светлого леса. А ещё она хоть и понимала в дипломати больше мужа, но отказывалась принимать тот факт, что до их с Нэлем брака есть дело абсолютно всем. И королю, и отцу, и повелителю островов, и... с Истиниэлем не помешало бы объясниться. Но вместе с тем ей хотелось просто сбежать туда, где до них нет дела абсолютно никому.
Нэсса понимала, что влюбилась, но даже больше, чем любовь ее прельщало в Армантинэле то, что он ее не только Слушал, но и Слышал. Его действительно интересовало ее мнение и принятые решения в самом деле были ИХ решениями, а не навязанными кем-то одним. И... даже думать о том, что через год всего этого – уверенного спокойствия, нежности, шкодливой улыбки и жадных объятий может не стать – было больно и в носу начинало предательски щипать. Прижавшись лбом к холодному стеклу, эльфийка вздохнула. Она просто хотела жить в привычном мире, иметь хотя бы относительную свободу и не хотела, что бы лилась чья-то кровь – особенно кровь родных, что было бы неизбежным, останься она дома, под опекой отца братьев, а после ещё и жениха. Но... Она сбежала, нашла выход и, кажется, счастлива...
Распахнувшаяся дверь оборвала на полу мысли, вырвав из лёгкой дрёмы. Подскочил Рос, встрепенулась Нэсса, спрыгнув на пол. Увидеть супруга в разодранной рубашке с окровавленной рукой, в обществе зарезанной, грязной, покрытой синяками девчонки она не ожидала...
Глава 2
Армантинэль слабо улыбнулся Нэссенэль, поджимая правую руку — он намеренно остановил регенерацию, потому что сперва рану следовало промыть и вычистить от попавшей туда грязи.
– Девчонке бы себя в порядок привести, — он не стал дожидаться распросов. – И ты можешь ей синяки убрать? Я тебе потом все расскажу.
Эльфийка кивнула, отметив облегчение на напряжённом, заплаканном лице ночной гостьи. Видимо, напуганная девчонка незнакомому мужчине все же не доверяла.
Дождавшись, пока Нэсса уведет гостью в примыкающую комнату, где имелась горячая вода (видимо, для мага), темный подозвал Роса.
— Сходи, пожалуйста, к хозяйке двора, купи крепкого вина и пару чистых полотенец, – Нэль опустился на стул, лицом к спинке и сложил на нее руки. Правую дергало все сильнее и как только хлопнула за учеником дверь, мужчина закрыл глаза, проваливаясь в какую-то полудрёму. И, видимо, уснул по настоящему, потому что появление Нэссы вышло неожиданным и громким – девушка в темноте споткнулась о бутылку вина, принесенную Росом. И, судя по кромешной тьме, царившей в комнате, свечи давно погасли, а значит времени прошло изрядно. Прошло мгновение, вспыхнуло сразу несколько осветительных пульсаров, заженных эльфийкой, а маг с трудом открыл глаза, поднимая голову.
– Вино. Опять вино. Не говори, что ты снова собрался напиться, – Нэсса явно пребывала сильно не в духе. — Так и знай – будет нести вином, целоваться с тобой не буду.
– А где... Эта... Девчонка? — до мужчины только дошло, что он даже имени у спасенной не спросил.
— Элайна? Мы с Росом отвели ее домой. Нэль, я хочу отсюда уехать, здесь невозможно жить. Грязно, людно и такой запах... – эльфийка опустилась на кровать, уронив лицо в ладони.
– А я жить здесь тебе не предлагаю. Надо быстро сделать все необходимое и уехать, – он поднялся пересел к девушке, на кровать, обняв здоровой рукой за плечи. — Все будет хорошо.
— Нэль, — эльфийка повернулась и вцепилась обоими ладонями ему в рубашку, спрятав лицо на груди.
-- Малышка, от меня не очень хорошо пахнет, я до горячей воды так и не добрался.
– Мне страшно, – неожиданно честно призналась Нэсса, игнорируя фразу о запахе.
– Чего ты испугалась? – в голосе вдруг зазвучали совершенно новые – теплые, мягкие нотки. – Переживаешь за приезд родни?
– Я, наверное, плохая дочь, но, – она тряхнула головой, – не хочу назад. Здесь хочу жить, в королевстве. Вдруг меня заберут? Отдадут Истиниэлю? Решат, что так проще или правильнее?
– То, что ты не хочешь назад неудивительно. Просто дети однажды вырастают и делают свой выбор. Это не делает их плохими или хорошими – это делает их самостоятельными, – маг вздохнул. – Я во всяком случае так думаю. И не все родители могут это принять. Забрать тебя не выйдет, Нэсс. Помнишь, что я говорил перед нашей первой ночью? – в голосе звучало все то же обволакивающее тепло и ровная уверенность. – Я страшный эгоист и собственник. И никуда тебя не отпущу. Можем обручиться по вашим, эльфийским законам, – мужчина мягко коснулся губами волос эльфийки. – Ну, а если совсем уж не получиться договориться... Возьмём Роса, лошадей, бросим это все и уедем отсюда. У меня достаточно денег, что бы жить и не отсвечивать довольно продолжительный срок. А там эта история подзабудется и попробуем договориться ещё раз.
– Спасибо, – после долгого молчания, Нэсса вздохнула. – Я тебя люблю...
– Я знаю, – довольно улыбнулся темный.
– Ты невыносим! – девушка стукнула его кулаком в грудь. – Я ему тут в сокровенном признаюсь...
– И то, что я невыносим, я тоже знаю, – он ловко вывернулся, опрокинув девушку на кровать, навис сверху, сдернув грязную рубашку и выбросив куда-то в сторону. – Малышка, – Нэль мягко, но уверенно, захватил ее руки своими, заведя за голову, наверх, заставляя выгибаться навстречу. Наклонился, скользнув губами и шее, щеке, мочке уха, наблюдая как у эльфийки меняется дыхание. – Я тоже тебя люблю. И никому, – поцелуй, – никогда, – дорожка поцелуев по шее, к самой груди, – тебя не отдам.
Ещё пара долгих поцелуев и мужчина с трудом, но все же отстранился.
– Запомни, на чем мы остановились, – голос сел. – Я сейчас, – он поднялся и отправился к воде – смыть кровь и уличную грязь. Очистив и нагрев воду в бадье магией, он быстро забрался внутрь, намереваясь ополоснуться, затянуть рану на плече и вернуться назад в рекордно короткие сроки. Он так увлекся предвкушением грядущего, что заметил Нэссу, лишь когда гибкая девичья фигурка скользнула в воду, разместившись у него за спиной. Руки обвили шею и горячее дыхание опалило ухо:
– Я не дождалась, прости...
****
Градоправитель. Невысокий лысеющий мужчина той загадочной наружности, когда можно дать как тридцать, так и пятьдесят лет. Дорогой коллет непередаваемо контрастировал с грязной шеей и серым воротом некогда белой рубашки. Мужчина удивительно гармонировал со своим кабинетом – таким же всевозрастным и безликим, как и хозяин. Дорогой стол, мягкие кресла, обитый бархатом диван, но при этом грязные, пошитые из дешёвой ткани портьеры, шкаф с бумагами одну ножку которого заменяла стопка книг, а в крайней дверце лопнуло стекло. Замызганные стены, но натертый до блеска паркет.