Трой Деннинг
КОРОЛЕВСТВА ТЕНЕЙ
РАССКАЗЫ
ТЕМНЫЙ МЕЧ
20-е Флеймрула, (год Рва, — 1269 ЛД).
Где-то на дороге через Бездонные Болота.
Недалеко впереди, из тумана, доносилось множество невнятных звуков: материнское пение, детский плач, отцовские крики… хриплое и усталое мычание волов. Мелаган Тантул продолжал свой путь, как и прежде — очень осторожно — вдоль дороги из отдельных бревен, которые проваливались в вязкий торф с каждым его шагом. Видимость в лучшем случае была шагов двадцать, дорога зигзагами уходила в жемчужно-белый туман. Не в первый раз он пожалел о том, что не выбрал другую дорогу на развилке у Прохода Мертвеца. Конечно, он все еще был в Ваасе, но было трудно сказать, направлялся ли он к сокровищу, которое искал, или удалялся от него.
Звуки становились все громче и отчетливее, пока внезапно не растворились размытые очертания дороги. Узкой линией вдоль конца дороги были разбросаны похожие на головы сферы, некоторые из них стояли на плечах людей, разведя руки в стороны, для распределения веса. Гораздо дальше, две пары расплывчатых воловьих рогов выросли из болота, а за ними покрытая пеленой тумана груженая телега, завязшая на поверхности за ними.
Мелаган снял свой тяжелый рюкзак и продолжил двигаться вперед, одновременно доставая веревку, с помощью которой, натягивал ночью свой дождевой брезент. По мере того как он подходил ближе, казалось, сферы, очень похожие на головы, начинали обрастать бородой и копной нечесаный волос. Он стал различать крючковатые носы и глубоко посаженые глаза, затем одна из голов закричала и с ужасным хлюпающим звуком погрузилась в болото. Крик отразился эхом испуганных воплей в глубине тумана, побуждая ближайших оставшихся голов озираться по сторонам и орать что-то на гортанном диалекте Ваасы. Голоса немедленно стихли, и голова повернулась в сторону Мелагана.
— П-путник, тебе бы лучше остановиться здесь, — запинаясь, произнес Ваасец, ледяная болотная грязь делала его речь невнятной. — Эти бревна насквозь прогнили.
— Спасибо за предупреждение, — ответил Мелаган. Все еще в пятнадцати шагах от конца дороги, он остановился, держа в руках короткий моток веревки, которую вытащил из рюкзака. — Моя веревка не достанет так далеко, боюсь, что вы сорвали собственное спасение.
— Я думаю у нас б-будет больше шансов с тобой там, нежели здесь с нами, — склонив голову, сказал Ваасец.
— Возможно, — согласился Мелаган. Он посмотрел вдаль, безуспешно пытаясь разглядеть за кланом Ваасцев, место, где снова начиналась дорога. Как бы раздражающе не было то, что он не знал куда двигаться, мысль о том, что придется повернуть обратно, окончательно раздосадовала его.
— Куда ведет эта дорога? В Делхолз или в Муртаун?
— К-куда ведет дорога? — заикаясь, переспросил Ваасец, резким от разочарования и злости голосом. — А как же мои люди? После того, как я спас тебя, ты не собираешься нам помочь?
— Конечно я собираюсь помочь вам, я сделаю все что смогу, — ответил Мелаган.
Где-то среди тумана еще один Ваасец вскрикнул и погрузился в болото с глухим хлюпаньем.
— Знаешь, ты можешь э-э…, исчезнуть до того как я вытащу тебя, и в этом случае, все-таки хотелось бы знать, куда ведет эта дорога.
— Если это случится, то знание ничем тебе не поможет, — прорычал Ваасец. — Твоя единственная надежда добраться т-туда куда тебе н-нужно, это спасти мой клан, а мы в свою очередь проводим тебя куда-бы ты не направлялся.
— Что-то затаскивает твоих людей по одному на дно, а ты тратишь время на детали? — сердито потребовал Мелаган. Он достал черный кинжал и, опустившись на четвереньки начал прощупывать впереди лежащие бревна на гниль. — Нет времени на переговоры, я не брошу вас.
— Тогда твое терпение будет вознаграждено, — жестко сказал Ваасец.
Мелаган поднял взгляд, задумчиво нахмурив брови.
— Я так понимаю, ты не веришь мне?
— Я верю в то, что тебе лучше п-постараться, если ты н-нуждаешься в нас.
— Ответ такой же скользкий, как и болото в котором вы увязли, — резко ответил Мелаган. — Если я справлюсь, нужда во мне отпадет, как верить в то, что вы проводите меня после этого.
— У тебя есть слово Бодвара, предводителя клана «Болотный Орел», — ответил Ваасец. — Это все что нужно для твоей уверенности.
— Я вижу, что доверие имеет несколько иное значение для заезжих, нежели для самих Ваасцев, — проворчал Мелаган. — Но я предупреждаю, если ты отступишься от своего обещания…
— Тебе не стоит бояться этого, — сказал Бодвар. — Сдержи свое слово, а я сдержу свое.
— Я слышал это раньше, — пробормотал Мелаган. — Слишком много раз.
Несмотря на свое недовольство, Мелаган продолжил пробираться по дороге, прощупывая гнилые бревна.
По всем меркам, Ваасцы были грубыми, но честными людьми, до тех пор, пока легендарные шахты Делхола и Талагбара не были заново открыты, и внешний мир не вторгся к ним, чтобы обучить их ценности двуличия и обмана. С тех пор, за исключением таких поселений как Муртаун, где по слухам, слово человека ценилось выше его жизни, они стали такими же безнравственными и коварными, как и все остальные в мире торговли и обмана. В тот момент, когда Мелаган уже начал сомневаться в правдивости истории Бодвара, его кинжал, наконец, наткнулся на мягкое дерево. Он надавил посильнее, и целое бревно на его глазах раскрошилось в красную пыль. Затем одно, под его руками стало рыхлеть, побуждая его откинуться назад. Очередное бревно размякло под его коленями, и грязный торфяной купол вознесся перед ним, длинная вереница спинных шипов разрезала поверхность, когда нечто огромное, по форме похожее на угря перевернулось рядом. Мелаган упал назад и начал отталкиваться, чтобы ползти в обратном направлении так быстро, как это было возможно. К тому времени, как бревна перестали размягчаться, он был уже в пяти шагах от Бодвара, достаточно далеко, чтобы перестать различать даже смутные очертания головы Ваасца.
Закричал очередной член клана и погрузился в болото с глухим шлепком.
— Ты все еще там путник? — спросил Бодвар.
— Пока, — ответил Мелаган. Он встал и отступил еще на пару шагов. — Что-то пришло за мной.
— Один из болотных людей, — сказал Бодвар. — Их привлекает вибрация.
— Вибрация? — откликнулся Мелаган. — Как разговор, например?
— Как разговор, — подтвердил Бодвар. — Но не беспокойся обо мне, моя броня приглушает звук — она сделана из драконьей чешуи.
— Все как и прежде, пока тихо. — Мнение Мелагана о Ваасце возрастало, и в большей мере из-за риска который тот брал на себя за свой клан, чем из-за того что он носил броню из чешуи дракона. — Я вытащу вас, обещаю.
— Человек не должен обещать того, в чем он не уверен, Путник, — сказал Бодвар. — Но я верю в то, что ты сделаешь все что сможешь.
Мелаган заверил Ваасца в этом, затем отступил еще на несколько шагов по дороге и вытянул руку за край дороги. Не было и намека на тень. Волшебство Мелагана было бы ослабшим, и он уже видел силу своего врага, чтобы понять, что сражаться против него не в полную силу будет глупо, даже в мире смерти и возрождения, дерево не может разлагаться так быстро как те бревна.
Стараясь не обращать внимания на изредка доносившиеся из тумана крики, Мелаган достал несколько нитей теневого шелка из кармана своей накидки и плотно скрутил их в единую прядь. За полтора века исследования Торила, ему еще не приходилось использовать, по крайней мере там где кто либо мог увидеть, столь могущественное теневое волшебство рискуя быть раскрытым — но и никогда прежде не было повода думать что его длительное путешествие может приближаться к своему кульминационному моменту.
Бодвар был храбр, и это было первое качество. Он также был осторожен, не давал и не принимал клятв, это было второе качество. Оставалось увидеть обладает ли он третьим, что вскоре должно произойти, если все пойдет, как предполагалось. Как только Мелаган скрутил теневой шелк в единую прядь, он произнес несколько слов на древне Нетерийском и почувствовал волну холодной энергии, поднимающуюся от ног во все тело. В отличие от большинства магов Фаэруна, черпавших свою магию из Всеобъемлющего Сплетения богини Мистры, Мелаган вытягивал свою магию из таинственного Теневого Плетения. Будучи таким же универсальным, как и обычное Плетение, Теневое Плетение было менее известным и более могущественным, хотя бы, потому что Богиня в Мантии — та, имя которой, никогда не будет дано — держала его в абсолютной тайне, и сводила с ума каждого, кто обнаруживал его существование.