Я, кстати, никому не говорил в универе, что был на войне. Никто не знает, даже Маринка. Ей я соврал, что служил на Сахалине, но и об этом попросил не трепаться – типа стесняюсь, что не смог откосить…
И хорошо, что не знают.
Стекло было холодным, запотевшим. Я прижался к нему лбом. Потом протер окошко. По ту сторону был туман, не слишком густой. В тумане плавали сосны. Или лиственницы. Туман немножко светился лиловым, и казалось, что мы едем внутри огромной ртутной трубки.
Я встал, чтобы просто почувствовать тело. Все спали. Я прошел к водителю.
– Выпустить? – негромко спросил он.
– Нет. Устал сидеть.
– Здесь дорога сносная. А как вы от Калевалы…
– Как-нибудь.
– Лишь бы дожди не зарядили.
– Это да.
– Там все дороги лесовозами побили. Тайгу вывозят. Так вывозят, что скоро здесь тундра будет. Прямо лесными дорогами, через границу. Погранцы, гады, все в доле.
Погранцы всегда в доле, хотел я сказать, но не сказал. Тогда бы старое неминуемо потянуло за язык, пришлось бы рассказывать, как легко банда уходила через границу, а потом легко появлялась в другом месте, у нас за спинами.
– Но, с другой стороны, если что случится – к ним всегда можно обращаться, не отказывают. Понятно, милиции-больниции – на километр от поселка отошел, и ек, лесорубы только да геологи, а у них у самих что – пустые руки, да и только. Ну и эмчеэсовская тренировочная база имеется, лесные пожары тушить учатся. Пока научатся, как раз тайгу-то всю с корешками…
Мы еще приятно полушепотом поговорили о грустных наступивших временах, доставили друг другу удовольствие, и я поплелся на свое место.
Все сидели поодиночке, только Артур и Вика как обнялись на переднем сиденье, так и заснули. А потом я увидел, что Патрик приоткрыла глаза и медленным движением приподняла край одеяла-спальника, которым укрывалась. Все-таки было не жарко.
– Замерзла, – одними губами шепнула она.
Я сел рядом, прикрылся тем же спальником – и только тогда понял, как, черт возьми, холодно в автобусе. Неужели нельзя включить обогрев?..
Ровно в этот момент мотор чихнул несколько раз и заглох. Я высунулся в проход. На моих глазах медленно потемнел, словно остыл, приборный щиток – и так же медленно сошло на нет световое пятно на тумане. Погасли фары. Во внезапной тишине, сильно хрустя колесами по чему-то ломкому – как будто по ракушкам, – автобус прокатился чуть-чуть и замер.
– Что там? – тихо спросила Патрик.
– Приехали, – как бы в ответ ей проворчал водитель.
– Не ходи, – шепнула Патрик мне совсем на ухо. – Если надо будет толкать, позовут…
Я кивнул. С Инкой было хорошо и тепло. Но все-таки высвободил правую руку, дотянулся до запотевшего стекла и несколько раз провел по нему рукой.
И мы оба увидели, как из-за деревьев, стоящих по пояс в тумане, поднялось что-то сиренево-бледное – по форме медуза… Вы видели, наверное, во всяких сувенирных лавочках продают волшебные лампы: прозрачные полые шары с маленьким шариком в центре, и от этого шарика к стеклянной сфере стекают электрические разряды, похожие на извивающиеся светящиеся нити? Вот и эта медуза чем-то напоминала те лампы, поскольку была соткана из множества таких извивающихся белесовато-сиреневых нитей. Она всплыла медленно и зависла, а потом чуть накренилась – длинные «щупальца» тянулись за ней, – и поплыла вперед, забирая вправо, явно собираясь перелететь дорогу нашему автобусу…
Я не помню, как мы с Патриком оказались рядом с шофером. В лобовое стекло, запотевшее значительно меньше, чем все остальные, «медуза» была видна отчетливо. Она проплыла над самыми деревьями совсем недалеко от нас, потом замедлила движение, сделалась более яркой и скорее синей, чем сиреневой, – и вдруг пропала, оставив после себя только след на сетчатке глаз. Я закрыл глаза, чтобы этот след проявился и запомнился. Так… в центре что-то вроде иглы или веретена, сверху веретена подвижный купол зонта с длинной бахромой по краям, а снизу – этакий опрокинутый полураскрывшийся одуванчик…
И тут фары загорелись – сразу ярко, так что окружающий туман вспыхнул, и больше не стало видно ничего; и приборный щиток осветился.
Водитель повернул ключ, мотор с полоборота зафыркал.
– Что это было? – спросила Патрик.
– А, – махнул рукой водитель. – У пиндосов в Норвегии какой-то особый локатор стоит. Как они его включат, так у нас тут всякое летание начинается. Сейчас хоть на малых газах гоняют его, а лет двадцать назад чуть весь Петрозаводск не спалили…