Тьфу блин опять мышь.
Кир подозрительно хмыкнул, а когда я зло зыркнула на него, постарался скрыть смех за кашлем. Зараза! И что его могло так рассмешить? Я снова отвернулась и уставилась в окно. Пейзаж не изменился: все те же деревья вдоль дороги, редкий раз разбавленные дорожными указателями. Такие пустынные дороги всегда навевали на меня тревогу. Я постоянно боялась, что моя машина сломается где-то в подобном месте, и я застряну на долгое время. А после недавнего нападения мои страхи, наверное, усилятся в разы. Но, как ни странно, сейчас, рядом с Киром, я чувствовала себя спокойно и защищено.
По словам Кира, мы едем к его друзьям, где можем затаиться на время и раздобыть нужную информацию о том кому я могла понадобиться. Конечно, я не была в восторге от идеи бросить все и уехать черт знает куда с почти незнакомым мужчиной, но он уже дважды спас меня и вроде как сам вызвался помочь, так что я после небольшого спора все же прислушалась к его доводам, мы быстренько выписались из придорожного отеля, куда он меня вчера притащил и отправились в путь.
Самым трудным было сообщить родителям о своем отъезде, тем более, что когда я до них дозвонилась, мама была в истерике. Ночью мою машину нашли на трассе, разбитую и со следами крови, и естественно сообщили родителям, так как на месте аварии нашли только мою сумку с документами. Мне понадобилось почти полчаса, чтобы убедить маму, что я жива, здорова и со мной все хорошо. Она естественно потребовала, чтобы ее чадо немедленно явилось пред светлые очи родительницы, но Кир отрицательно покачал головой и мне пришлось смириться с его требованием.
Сердцем я рвалась домой, к маме и папе, хотелось успокоить их, не слышать боли и страха в родном голосе, показаться перед ними живой и невредимой, но умом понимала, что тем самым могу подвергнуть их опасности.
Позже. Я обязательно приеду к ним позже и останусь погостить на недельку другую. Как только разберемся со всей этой скверной ситуацией.
В общем, кое-как успокоив маму, я наскоро попрощалась и вернула Киру мобильник. Мой телефон вместе с документами сейчас у моих родителей. А я осталась без единой личной вещи и, не имея ни копейки при себе. Ужасное чувство.
Домой Кир тоже не разрешил заехать, так как по его словам там могли меня караулить. По этому поводу у нас разразился новый спор. Мне необходимо было забрать хоть какие-то вещи. Мои все испорчены и восстановлению не подлежат. Но сколько доводов я не приводила, я все равно снова проиграла, и результат моего полного поражения сейчас был надет на мне: Кир напялил на меня свою рубашку и в таком виде затолкал в машину, пообещав обеспечить меня всем необходимым, когда прибудем на место. Мне еще повезло, что он высокий, а я такая мелкая, поэтому рубашка с легкостью прикрывала все стратегически важные места и с поясом могла сойти за платье.
Я с ногами забралась на сиденье, чтобы немного согреться. Просить Кира прибавить температуру в салоне не стала, так как все еще не желала разговаривать, но стоило мне только подумать об этом, как Кир тут же настроил климат-контроль на более теплую температуру.
— Отличные ножки, Мышь, — ухмыльнулся Кир.
Его горящий взгляд пробежался по моему телу, и клянусь, я почувствовала на себе легкое прикосновение. Словно он невидимой рукой погладил меня. Вдоль позвоночника пробежалась приятная волна мурашек, но я постаралась никак не показать своего смущения и волнения.
Интересно.
— Не светит, Кир, — огрызнулась я и порадовалась, что в салоне темно, так как снова мучительно покраснела. — Лучше за дорогой следи, а не на меня пялься, а то неудобно получится, если угодим в аварию, когда ты сам вызвался меня защищать.
Мужчина довольно ухмыльнулся, но взгляд на дорогу перевел. И на том спасибо.
Я твердо решила, что не буду называть Кира этой его дурацкой кличкой, на что он первое время ворчал и говорил, что Хантер ему гораздо привычнее, а именем, данным при рождении, он давно уже не пользуется.
Ну что ж…. Пусть привыкает. Я тоже не в восторге от его вечного «Мышь».
Кир, похоже, и правда расценил мои слова в номере, как вызов, и теперь при любом удачном случае проверял мою оборону на прочность. А оборона, если честно, трещала по швам. Лишь гордость и природное упрямство спасали. Пока.
— Кир, — позвала я спустя полчаса. Молчание мне уже порядком надоело. — Там в номере… ты сказал, что в ту ночь, когда мы встретились, ты не хотел, чтобы меня видел кто-то еще из нежити… почему? — в прошлый раз я не успела задать ни одного вопроса, зато сейчас у меня появилось время для этого.