Где-то неподалеку хлопнула дверь, и я сквозь шум в ушах услышала приближающие мужские голоса. Надеяться на то, что это случайные свидетели аварии, было бы крайне глупо с моей стороны. Поэтому нужно скорее выбираться отсюда и бежать, как можно дальше.
Отняв руки от головы, я с огромным трудом подавила накатившую тошноту при виде собственной крови.
Так, Вика, соберись, в обморок можно рухнуть потом, сейчас главное выбраться.
Слезы продолжали течь из глаз от боли и страха, из горла вырывались лишь сдавленные хрипы, но загнав панику поглубже, мне все же удалось отстегнуть ремень безопасности непослушными пальцами и, несколько раз ударив заклинившую дверцу плечом, вывалиться наружу. Видимо полагая, что двигаться я не в состоянии ко мне никто особо не торопился.
В ладони и колени впились осколки разбившегося стекла, но это сейчас меня волновало меньше всего. Припав, как можно ближе, к земле, я на четвереньках поползла вокруг машины, стараясь двигаться побыстрее и при этом не издавать лишних звуков — пусть преследователи думаю, что я все еще в машине.
Выжженная солнцем трава вперемешку с землей впивались в уже поврежденные ладони, заставляя тихонько поскуливать от острой боли, но сжав зубы, я заставляла себя ползти вперед. Главное выбраться. Пожалеть себя я смогу и потом.
Как только оказалась на другой стороне, я резко выпрямилась и, что есть силы, сиганула в сторону леса. Я и не заметила, что в какой-то момент потеряла обувь и теперь, сломя голову, босиком бежала по темному лесу. Корни деревьев, сухие ветки и острые шишки впивались в ступни, прорывая кожу и оставляя тянущийся за мной кровавый след. Одежда на мне была порвана, а на руках кровь вперемешку с грязью.
Но все потом, сейчас главное бежать. Главное не останавливаться.
На секунду обернувшись, я никого не увидела, но была твердо уверена, что если остановлюсь, то непременно случится что-то плохое. Преследователи, скорее всего, уже обнаружили, что меня нет в машине, и отправились следом.
Не знаю, как долго я бежала, по ощущениям должна была преодолеть марафонскую дистанцию, но скорее всего, убежала на расстояние не более трех-четырех сотен метров. Силы были уже явно на исходе, легкие жгло так, словно их объяло огнем во рту стойкий металлический привкус, вызывающий тошноту и каждый новый вздох отдавался почти нестерпимой болью и жжением в груди.
Сзади послышался топот, и я практически взвыла от ужаса и боли, когда что-то врезалось мне в спину и сбило с ног. Больно ударившись при падении о землю, я по инерции проехала на животе еще около метра.
Обессиленная, я лежала плашмя, прижимаясь щекой к влажной земле, и была не в силах пошевелить даже пальцем. Спину жгло, и это ощущение с каждой секундой становилось все невыносимей. Я чувствовала, как с рассеченной щеки тонкой струйкой капала кровь, тут же впитываясь в землю, словно она молчаливо принимала мою жертву. Хотелось кричать во всю мощь легких, но из горла вырывался лишь слабый, надрывный хрип. Царапая землю, сжимая ее в ослабевших пальцах, я попыталась приподняться, когда сверху на меня кто-то навалился. Громко крича и извиваясь всем телом, единственное, что мне удалось — это перевернуться на спину, которую тут же обожгло новой волной нестерпимой боли, и увидеть светящиеся, словно тлеющие угольки во тьме, глаза нападавшего мужчины и его острые клыки.
Господи, что это? Псих? Маньяк? Вампир?!
Мозг отказывался верить этому, ведь их не существует, это все чистой воды выдумки и страшилки, которыми пугали маленьких детей, но я не могла не верить собственным глазам. Сейчас доводы разума и логики абсолютно бесполезны, а нависший надо мной монстр вполне реален.
Он зарычал, и одна его рука с острыми когтями впилась мне в плечо, разрывая одежду и кожу, а второй схватил мои волосы и сильно дернул, прижав голову к земле, наверняка выдрав приличный клок. Я лихорадочно шарила руками вокруг, в надежде обнаружить палку или камень, да что угодно, что могло бы послужить оружием.
— Не рыпайся, девочка, — прошипел он мне в лицо, приближая ко мне свои, неестественно светящиеся красным, глаза. — Я не убью тебя… — почти ласково сказал он, — у нас приказ доставить содера живой. — Он склонялся все ниже ко мне, скаля рот в ужасающей гримасе, — но приказа не причинять вреда и не кусать не было…