Водяной ворвался в нужник, одним движением вышвырнул оттуда какого-то неудачника и с размаху плюхнулся на сиденье. В следующий момент он услышал треск, ахнул от ощущения короткого полёта и оказался по уши в холодном и дурно пахнущем.
Рёв, раздавшийся из уборной во дворе ресторана «Вороний насест», заставил пернатых обитательниц виселицы на площади заполошно взвиться в воздух — настолько неожиданно и громко это прозвучало. Налим не мог кричать что-то осмысленное. Это была квинтэссенция дикой, первобытной ярости и гнева, выплеснутая в пространство. В этот раз водяной не успел начать засыпать, и потому в полной мере смог проследить за процессом своего спасения. Над головой посветлело, — потом он понял, что сортир просто разобрали для удобства, — и на фоне неба появились обеспокоенные физиономии нескольких половых. А ещё — зеваки. И обеспокоенность начала сменяться едва сдерживаемым смехом. Впрочем, держались только те, кто оставался над ямой и любовался его бедственным положением. Через несколько минут к нему на верёвках спустили золотаря, который обвязал тушу водяного. Несмотря на то, что золотарь был тут же, рядом, и находился фактически в таком же положении, он тоже смеялся. Налим видел, как блестят от смеха глаза этого ничтожества. Даже он наплевал на его, Налима, величие. Даже он теперь видит в нём себе ровню. Налим очень, до дрожи в руках захотел утопить тварь. Здесь же. Так, чтобы пузыри вылезли на поверхности вонючей жижи. Нельзя. Слишком много народа наблюдает сверху. Его вытащили на свет, сразу же поместили в спешно притащенную откуда-то бочку, которую оперативно наполнили водой, изрядно разбавив её кипятком с кухни. Зеваки, насладившись зрелищем, и активно делясь между собой подробностями, уже начали постепенно расходиться. Лицо одного из этих зевак показалось ужасно знакомым. Кажется, он даже подмигнул несчастному Налиму озорным глазом. Не может быть! Неужели опять этот князёк? Или ему мерещится⁈
Ни о каком ресторане, конечно же, больше и речи не было. Он потребовал найти себе извозчика, чтобы немедленно отправил его домой, вот только все извозчики оказались заняты. Он орал, требовал, он грозил всеми возможными карами местным работникам, но добился только того, что его покинули. Все ушли под предлогом поисков того самого извозчика. Он уже минут двадцать сидел в тёплой, вонючей воде, но никого вокруг не было. Да и вода постепенно начала остывать. Пока не критично. Воды много, температура на улице не настолько холодная, чтобы она превратилась в лёд, так что беспокоиться вроде бы не о чем — не весь же день они будут искать клятых извозчиков! Однако сидеть в бочке постепенно становилось совсем неприятно. Воняет. Вода всё холоднее. Время от времени во дворик заглядывали люди, но как только он начинал орать, поспешно исчезали — вот только он слышал, слышал взрывы хохота с улицы. Они все потешались над ним!
Прошло ещё десять минут. Расстроившийся желудок уже успокоился — кажется, он перестал даже дополнительно «удобрять» бочку. Краем глаза Налим увидел какой-то чёрный росчерк из-за спины, как будто что-то очень быстро пронеслось мимо. Разглядеть подробнее не успел — когда развернулся, двор уже был пуст. Вот только что это за запах? Знакомый такой запах. Дрожжи! Пузыри на поверхности жижи в бочке начали увеличиваться и превращаться в пену. И этой пены становилось всё больше и больше.
Налим тоскливо завыл. Злости больше не было — только ужас и непонимание. Только страх. Ему стало по-настоящему страшно, что он захлебнётся в этой пене. Водяной не может утонуть, и воздухом водяной дышит хорошо. Но пена начала забивать ноздри, рот и жабры. Налим попытался выбраться на воздух, выскользнуть из бочки. Пусть он замерзнёт и заснёт — ничего, потом отогреется. Проснётся. Было уже наплевать, что подумают эти ничтожества, наплевать, о чём в ближайшие недели, а может, и месяцы, станут перешёптываться в салонах и на приёмах. Лишь бы выжить. Бочка вдруг сотряслась от удара, и медленно повалилась на бок, выплёскивая своё вонючее содержимое. Налим полз, извиваясь, как огромный жирный червяк. Всхлипывал от пережитого ужаса. Смерть была совсем близко. Налим даже не видел, куда ползёт слёзы застилали глаза. Рыдания вырывались из груди будто сами собой, он ничего не мог с собой поделать. Перед затуманенным взором появились чьи-то ноги, кто-то что-то закричал, но Налим не мог никого разглядеть или что-то расслышать. В последний момент перед тем, как потерять сознание, он опять увидел знакомое лицо. На этот раз это точно был князь, в этой одежде он его видел в последний раз.
Очнулся водяной у себя дома. Тело ещё сотрясала дрожь. Запах дерьма никуда не делся, продолжал окружать его удушливым облаком. Но, по крайней мере, было тепло. И безопасно. Налим снова смог думать. Всё, что произошло сегодня — явно неслучайно. Это просто не может быть случайностью. Кто это сделал? Князь? Или, может быть, физиономия мальчишки ему только мерещится? Не мог же он быть везде, да ещё и в разных одеждах. Князья так не поступают. Страх никуда не делся. Сегодня он трижды чуть не умер. Его чуть не раздавила бочка. Он чуть не утоп в сортире. Он чуть не задохнулся в дерьмовой пене. Налим вдруг почувствовал, насколько он уязвим. У него есть личная армия. Несколько десятков лихих людишек, готовых выполнить любой приказ. Вот только чем они могли сегодня помочь?
Водяной метался по комнатам. Слуг заставил топить на полную, но при этом раскрыл все окна — всё казалось, что запах до сих пор его преследует, хотя отмывали его долго и тщательно, в нескольких водах. В доме было жарко и холодно одновременно — печи были раскалены, но воздух постоянно перемешивался. Налим попытался поесть, чтобы успокоиться, но понял, что не может смотреть на еду. Вдруг опять начнётся. А у него сортир тоже во дворе. Тёплый, отапливаемый. Надёжный. Или это только казалось, что он надёжен? Налим так и метался из одной комнаты в другую, не зная, чем себя занять, и чем приглушить страх, пока запуганный до крайности слуга, не сообщил о гостях.
— Ваше сиятельство! К вам какая-то девушка! — пролепетал мужчина, которого этот визит заставил лишний раз показаться на глаза господину. Он и в обычные-то дни страшный, а сегодня… Сегодня слуга вовсе не знал, что можно ожидать. — Она говорит, ей назначено.
Услышав доклад слуги, Налим сначала перепугался: «Кто это может быть⁈» Потом вспомнил — ну точно. Он же велел этому князьку прислать свою девку на потеху. Совсем забыл! Хотя так даже лучше — может быть, это позволит ему немного расслабиться. Хоть какое-то развлечение. А если ничего не получится, он её просто забьёт насмерть, и так вернёт себе уверенность в силах.
Девчонка была хороша. Немного испуганная, лисьи ушки на голове прижаты, хвостик висит не двигаясь. Редко можно встретить такие гибриды, чтобы в человечьей форме сохраняли звериные черты. Если только далеко на востоке, если не врут. «Хорошая девочка, — думал Налим. — Ладненькая, некрупненькая. И неиспорченная — вон как боится. Приятно будет поиграть. А я-то вчера досадовал — лень было ради этого князя тратить силы на такую ерунду. Вот как оно повернулось — теперь даже рад. А ещё это значит, что тот князёк ни при чём, и мне просто померещилось. Может, все сегодняшние злоключения вообще цепочка нелепых случайностей!»
Налим пару минут разглядывал девчонку, стоявшую посреди комнаты, потом велел раздеваться. Мелькнула было мысль самому раздеть, но он, конечно, её отбросил. Не настолько она хороша. Когда девка обнажилась, поманил пальцем к себе, потребовал, чтобы его тоже раздела. Та действовала довольно ловко, как будто уже есть опыт. Это было немного неприятно, будто он ошибся в своих первоначальных выводах. Впрочем, он всё равно ужасно возбудился, и решил наказать её за это разочарование потом, после. И за то, что она пару раз чувствительно царапнула его, когда снимала одежду. Когти, что ли? Налим приоткрыл глаза, чтобы рассмотреть — ведь, вроде бы, руки у неё были вполне человечьи. И вдруг увидел вместо ладненькой человечьей девчонки с лисьими ушками и хвостом уродливую албасты, улыбавшуюся острыми, треугольными зубками в непосредственной близости от его естества.