-- Тост, тост! - закричала Ленка, а за ней все остальные. - Виталик, скажи тост!
Виталик уже намеревался было произнести какие-то слова из своего дежурного репертуара, все замолчали, стало тихо, и в возникшей тишине, за дверью, на лестничной клетке, со звоном, отдавшимся резонансным дрожанием по всей высоте пролета и в проволочной шахте, грохнула лифтовая дверь.
-- Ого, - сказал кто-то. - Как круто. Может, это ОМОН идет?
Не успели все посмеяться этой шутке, как резко и отчетливо прозвучал дверной звонок.
-- Кто бы это такой? - озабоченно спросил Миша, кажется, успевший напугаться. Но поскольку никто не пошевелился, он нехотя встал и пошел открывать, продолжая бормотать по дороге: "Ничего себе... вроде наши все дома..."
Когда он открыл дверь, у него отчасти отлегло от сердца. Не ОМОН, не милиция, не бандиты - за дверью стояла черноволосая невысокая женщина в норковой шубе и весело смотрела прямо на него.
-- Добрый вечер, - сказала женщина приветливо. - Можно?
-- А вы к кому? - нагло сказал Миша, решивший, что перед ним аферистка, но женщина уже аккуратно переступила туфелькой через порог и прошла мимо него, уверенно следуя в нужном направлении.
-- Я на минутку, - пояснила она, на ходу полуоборачиваясь к хозяину дома. - Меня, кажется, ждут, - и она прошла в комнату, где Виталик, услышав ее хорошо знакомый голос, застыл от ужаса со стаканом в руке. Он даже не подумал, зачем она пришла, и как его разыскала, он судорожно представлял, как ему сейчас трудно будет сейчас отвязаться от нее и выкинуть вон из квартиры, как вдруг он заметил, что Сергей напротив с каким-то странным выражением лица проворно сполз с подоконника навстречу Людмиле Павловне и словно ждал того, что она ему скажет.
Людмила Павловна, войдя, остановилась и, спокойно улыбаясь, обвела глазами собравшихся.
-- Добрый вечер, - дружелюбно, и в то же время равнодушно повторила она. - Извините...
Глаза ее, вопросительно блуждающие по лицам, остановились на Гале, которая вдруг медленно, завороженно, как кролик перед удавом, поднялась с дивана и рассеянно опустила стакан на стол (Полную не ставить! - скомандовал было Костик, но осекся). Лицо у нее пошло красными пятнами от волнения, а губы дрожали, не решаясь складываться вопросительным колечком.
-- Я Милена, - негромко сказала Людмила Павловна, глядя Гале в глаза и протягивая ей опушенную мехом руку. - Пойдем.
Галя молча, покорно вложив пальцы в протянутую кисть, без звука, последовала, пройдя мимо Виталика, за ней, молча одела пальто, натянула сапоги, а Людмила Павловна ласково поправила синюю шапочку на ее кудрявой голове. Все по-прежнему молчали, и только негромкий недоуменный возглас Сергея "Люда!.." повис в воздухе без ответа. Потом женщины, держась за руки, вышли, и дверь за ними громко хлопнула.
Виталик - единственный, наверное, не удивившийся ничему из произошедшего - молча повернулся за ними следом и, не слушая судорожных обсуждений у себя за спиной, тупо уставился на закрывшуюся на его глазах дермантиновую дверь. Он смотрел на нее, будто никогда не видел раньше, и как будто на ее обшарпанной клеенчатой обивке с дырочками кое-где вместо отлетевших гвоздиков сейчас появится, как на аэропортовом табло, информация о прибытии, убытии и прочих изменениях в расписании. Сбоку висел ободранный кусок обоев. Больше ничего. "Москва, - сказали где-то у него за спиной со вздохом, - город маленький..." Рядом что-то зашелестело. Виталик заглянул в маленькую комнатку и в голубоватом аквариумном свете, увидел на диване под бледным абажуром Инну, которая, не отнесясь всерьез к Галиным гневным словам, виновато сидела и ждала, пока ее заберут, а тут неожиданно что-то случается так, что ждать некого. Теперь она продолжала сидеть на диване, подняв на Виталика жалостные глаза.
Виталик задумчиво, как приглядывался только что к двери и обоям, пригляделся к Инне. Сначала он ее не узнал. Потом, заметив что-то знакомое, мысленно совместил с чучелообразным существом, виденным сравнительно недавно, отметил явную динамику в сторону прогресса, и этот факт вызвал у него уважение.
-- Привет, - сказал он.
-- Привет... - протянула Инна еле слышно.
Виталику пришло на ум все то, что Миша рассказывал ему в прошлый раз об этом женском существе. Пожалуй, аспирантка, столь резко переменившая внешность к лучшему, его вполне устраивала.
-- Что? - спросил он бодро. - Сидишь?
-- Сижу... - выдавила Инна.
-- Поедешь со мной? - спросил Виталик неожиданно, из глубин полнейшего непонимания собственных слов.
-- Куда? - испуганно пролепетала Инна, непроизвольно сжимая плечи.
-- Далеко, - сказал Виталик. - Очень далеко.
-- Да! - вдруг закричала Инна шепотом, подавшись вперед. Она не сводила с Виталика умоляющих глаз. - Поеду! - добавила она и энергично закивала головой.
Виталик вздрогнул. Он ощутил странноватое ватное состояние сна наяву, когда вокруг творятся какие-то фантастические вещи, и кажется, что стоит встряхнуться, как калейдоскоп сложится в нужный узор, и все вернется на свои места, но очертание причудливых картинок меняется, так и не сводясь к нужной. Машинально он заложил за спину руку с кольцом.
-- В Америку? - сказал он, все еще стараясь убедиться, что не спит. - Поедешь со мной?
-- Поеду! - еще истовее повторила Инна.
Они замолчали. Говорить было вроде больше не о чем. Виталик еще раз посмотрел на нее.
-- Дай мне свой телефон, - сказал он. - Я тебе завтра перезвоню.
Инна быстро выхватила из кармана какой-то замусоленный клок бумаги (это оказался магазинный чек) и поспешно стала черкать, протыкая бумагу насквозь и насаживая ее на шариковый стержень. Сперва она попробовала писать на ладони, потом на колене (не удалось), потом, мельком убедившись взглядом, что Виталик ждет (он терпеливо тянул вверх уголки рта, чувствуя, наконец, свое превосходство) положила на колени сумку. С третьего раза получилось, и Виталик, демонстративно сложив бумажку пополам, сунул ее в карман, затушевывая довольной ухмылкой тот факт, что говорить было решительно не о чем, да и не хотелось.
-- Так я позвоню? - спросил он уже немного нерешительно, нарочито придавая тону игривость.
-- Да! - подтвердила Инна в третий раз.
Виталик оторопело отошел от нее подальше.
-- Завтра позвоню, - подтвердил он, хлопая себя по карману. - Мишк! - крикнул он. - Я пошел.
Мишка не отозвался. Возможно, не слышал. Вообще никто не заметил, как Виталик в коридоре одевался и напяливал свой пуховик. Из комнаты доносился возбужденный и уверенный Сергеев голос: "Нет, ну зная Галку... нечего удивляться... я, например, не удивился.". Торжествующий голос всеми своими модуляциями интригующе намекал на то, что Галку его обладатель знает как нельзя лучше, но что именно он знает, никому не скажет - не из скромности, а исключительно из общего самодовольства. "Сережа, ты знаешь что, - ответил ему пьяный голос. - Скажи тост. Ну, скажи тост!.."
Спускаясь по лестнице, Виталик спрятал руку, уберегая ее от ожидаемого за дверью мороза, в глубину пуховика и ощупью наткнулся на твердую картонную пластинку. Окунувшись в холодный уличный воздух, он при слабом фонарном свете достал визитную карточку с расплывшейся чернильной надписью и швырнул ее в сугроб, туда, откуда уже торчали обрывок бумажной веревки и мятая пачка сигарет. Карточка вяло мелькнула в воздухе, спикировала и нырнула куда-то под ноги. Трусивший мимо угрюмый ротвейлер, влекомый на поводке таким же приземистым и серьезным хозяином в кепке, прошелся по тому месту, куда упала визитка, не проявив любопытства, но Виталик уже отвернулся. Он прошел мимо тетки в платке, сдирающей объявление с водосточной трубы и яростно скребущей ногтями по полому железу, мимо двух подозрительных теней, которые, сливаясь с очертаниями пивных горлышек, таились под чернеющей аркой у решетки, к жидким рыжеватым фонарям и мокрому тротуару Садового кольца. Там он надвинул на голову капюшон и медленно потащился к арке и дальше, вдоль бульвара по направлению к Зубовской.
3