Словно из неоткуда ему пришли в голову древние ритуальные слова. Он обнаружил, что произносит эти слова, не зная, откуда они, зная только, что они должны быть сказаны. Он произносил их на древнем языке своего народа, а потом повторил их на английском. Защищающе склонившись над Темпест и гладя ее волосы, он тихо шептал слова ей в ухо.
- Я объявляю тебя своей Спутницей жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Я дарю тебе свою защиту и верность, свое сердце, душу и тело. Я обязуюсь хранить то же самое, что принадлежит тебе. Твоя жизнь, счастье и благополучие будут стоять над моими на все времена. Ты — моя Спутница жизни, связанная со мной навечно и всегда под моей защитой.
Когда он произнес эти слова, то почувствовал, как странное напряжение покидает его тело. Он также чувствовал, как слова сплетали крошечные нити вокруг ее и его души, ее сердца и его. Она принадлежала ему. Он принадлежал ей.
Но это было неправильно. Она была смертной. Он был карпатцем. Она будет стареть, а он нет. Однако это не имело никакого значения. Ничто не имело значения, кроме того, что она была в его мире, что она была рядом с ним. Чувствует рядом с ним. Она подходит ему так, как если бы была создана только для него.
Дариус закрыл глаза и прижал ее к себе, наслаждаясь ощущением ее тела в своих объятиях. Он закрыл свою рану и положил ее на подушки, лежащие на диване. Очень нежно, почти благоговейно он убрал грязь с ее лица.
«Ты не будешь помнить это, когда проснешься. Ты будешь знать только то, что ты устроилась на эту работу, и являешься частью нашей команды. Ты ничего не знаешь о том, что я или, что мы обменялись кровью».
Он усилил команду жестким психологическим толчком, более чем достаточным, чтобы убедить человека.
Она выглядела такой молодой во сне, ее красновато-золотистые волосы падали на ее лицо. Он дотронулся до нее, лаская пальцами, его глаза горели отчаянием. Затем он повернулся, чтобы отдать команду большим кошкам.
Она как вы. Она может говорить с вами или нет? – спросил он у них.
Он мог увидеть их ответ, не в словах, а в изображениях привязанности и доверия. Он кивнул. – Она принадлежит мне, и я буду... – нет – не оставляйте ее. Хорошо охраняйте ее, в то время пока мы спим и до следующего пробуждения, – молча приказал он.
Две черные кошки подобрались к дивану, пытаясь, стать ближе к женщине. Дариус коснулся ее лица еще раз, затем развернулся и покинул трейлер. Он знал, что Дезари ждет его, и в ее нежных глазах будет обвинение.
Она стояла, прислонившись к передней части прицепа, на ее лице были написаны различные эмоции. Как только она увидела его, то посмотрела с тревогой на автобус.
- Что ты сделал?
- Забудь про это Дезари. Мы одной крови, и я сильно люблю тебя и защищаю, но... – Дариус остановился, пораженный, что может действительно честно выразить свои эмоции, впервые за долгие века. Он действительно почувствовал свою любовь к сестре. Снова. Это чувство билось в нем, настоящее и сильное, и его облегчение было огромным: ему не нужно было больше претворяться и симулировать эмоции. Он успокоился и продолжил. – Но я не потерплю твоего вмешательства в этом вопросе. Темпест останется с нами. Она моя. Другие не будут прикасаться к ней.
Дезари сжала рукой горло, и ее лицо побледнело.
- Что ты сделал, Дариус?
- Не думай, что можешь ослушаться меня, или я заберу ее и оставлю вас всех, а вы пойдете дальше своей собственной дорогой.
Рот Дезари дрожал.
- Мы находимся под твоей защитой, Дариус. Ты всегда вел нас, и мы следовали за тобой. Мы полностью тебе доверяем; доверяем твоему суждению. – Она колебалась. – Я знаю, что ты никогда бы не причинил этой девушке вред.
Дариус изучал лицо своей сестры долгое время.
- Нет, ты не причинишь, и я тоже. Я знаю только то, что без нее я принесу опасность и смерть многим, прежде чем буду уничтожен.
Он услышал ее резкий вздох.
- Так плохо, Дариус? Ты настолько близок к этому? – Она не использовала слова вампир или немертвый. Они оба знали, о том, что она хотела сказать.
- Она единственное, что стоит между уничтожением мною смертных и бессмертных. Не вмешивайся, Дезари. Это единственное предупреждение, которое я могу вам сделать, – сказал он с беспощадной, неумолимой решимостью.