Я кивнул.
– Я никому больше не доверяю, – пробурчал Кромвель. – Ни выскочкам, которых я лично ввел в королевский совет, ни даже своим собственным слугам. Я знаю, среди них полно соглядатаев Норфолка. Но Грей служит мне очень давно, с тех самых пор, когда я только начинал свой путь наверх. Не так ли, Эдвин?
– Да, милорд. Скажите, мастеру Бараку тоже известно о… об этом деле? – добавил он в некотором замешательстве.
– Известно.
Грей ничего не ответил, лишь прикусил губу. Кромвель внимательно посмотрел на него.
– Мэтью способен разрешить все вопросы, которые требуют проницательности и острого ума, – заявил он.
– Да, в этом деле подобные качества необходимы, – заметил Грей.
– Но для разрешения некоторых вопросов необходима также твердая и сильная рука. Как раз такая, как у Джека.
Я бросил взгляд на Барака. Он неотрывно смотрел на своего господина. В глазах Джека плескалась тревога, и я понял, что судьба Кромвеля волнует его до глубины души. Возможно, потому, что судьба эта неотделима от его собственной участи.
ГЛАВА 9
Когда мы вышли из кабинета, Барак заявил, что ему надо кое-что захватить. Я вывел из конюшни Канцлера и в ожидании своего новоиспеченного помощника принялся прохаживаться по двору. До меня доносился приглушенный гул голосов, резкие восклицания: «Не толкайтесь! Не напирайте!» Как видно, раздача милостыни началась.
Мысли мои пребывали в полном смятении. Неужели Кромвель так близок к падению? Неужели угроза, нависшая над Реформацией, так велика? Мне вспомнился недавний разговор с Годфри, а также слухи о неудачном браке короля, упорно ходившие по городу. И хотя мой реформистский пыл давно угас, перспектива скорого возвращения к папизму с его бессмысленными предрассудками и суевериями казалась мне ужасающей. К тому же я слишком хорошо понимал, что подобный поворот вспять чреват новым кровопролитием.
А тут еще этот невежа Барак свалился на мою голову. Теперь мне придется постоянно терпеть общество молодого грубияна, который отнюдь не считает нужным относиться ко мне с уважением. – Чума его забери! – вслух пробормотал я.
– Кого это вы так честите? – раздался за моей спиной насмешливый голос. Обернувшись, я увидал Барака и покраснел от смущения.
– Я тоже иной раз не могу удержаться от крепкого словца, – сообщил он, не дожидаясь моего ответа. – Правда, характер у меня вспыльчивый. А вот про вас милорд сказал, что вы законченный меланхолик. И предпочитаете держать свои чувства при себе.
– Обычно я так и делаю, – отрезал я, не пускаясь в дальнейшие объяснения.
На плече у Барака висела большая кожаная сумка.
– Здесь бумаги из аббатства и различные сведения о греческом огне, которые удалось собрать графу, – сообщил он, заметив мой взгляд.
Барак вскочил на свою вороную кобылу, и мы выехали из ворот.
– Я умираю от голода, – признался он. – Надеюсь, ваша домоправительница хорошо готовит?
– Без особых изысков, но сытно, – коротко ответил я.
– Вы скоро увидитесь с дядей той девушки? – продолжал расспрашивать Барак.
– Как только вернусь домой, пошлю ему записку.
– Милорд спас ее от пресса, – сказал Барак. – Жуткая смерть.
– Пока она лишь получила отсрочку на двенадцать дней. Это отнюдь не много, когда предстоит распутать два столь сложных дела.
– Да, разобраться тут будет не просто, – покачал головой Барак. – Вы правильно решили, что надо еще раз поговорить с матушкой Гриствуд.
– Почему с матушкой? Насколько я понял, у нее нет детей.
– Да? Неудивительно. Думаю, у ее мужа не было большой охоты покрывать эту старую облезлую овцу.
Хотя нет, на овцу она не слишком похожа. Скорее уж на выдру. Или на ворону.
– Не знаю, почему вы так невзлюбили эту бедную женщину. Но так или иначе, неприязнь – это еще не повод для подозрения, – назидательно изрек я.
Барак в ответ пробормотал что-то нечленораздельное. Я внимательно посмотрел на него и добавил:
– Ваш господин весьма озабочен тем, чтобы сэр Ричард Рич оставался в неведении относительно греческого огня.
– Еще бы! Если Рич пронюхает о нем и об утраченной формуле, он непременно обернет это против графа. Рич так высоко поднялся только благодаря лорду Кромвелю. Но, как сказал милорд, он не из тех, кто способен на благодарность. Ради собственной выгоды он отца родного продаст. Сами знаете, какая о нем ходит слава.
– Знаю. Он начал свое восхождение, дав ложные показания на процессе Томаса Мора. Говорят, он сделал это по настоятельной просьбе лорда Кромвеля.
В ответ Барак лишь пожал плечами. До Эли-плейс мы ехали в молчании. Неожиданно Барак подъехал ко мне вплотную и прошептал:
– Не смотрите по сторонам. За нами следят.
– Вы уверены? – удивленно спросил я.
– Почти уверен. Несколько раз я украдкой оглядывался и заметил одного и того же странного малого. Похоже, этот шельмец следует за нами по пятам. Давайте свернем в церковь Святого Андрея.
Барак подъехал к воротам и быстро соскочил с лошади. Я тоже спешился, хотя и не так проворно.
– Побыстрее, – сквозь зубы процедил Барак и, взяв кобылу под уздцы, завел ее за высокую стену, окружавшую церковь. Я последовал за ним. Притаившись за воротами, Барак осторожно выглянул на улицу. – Глядите, вот он, наш преследователь, – почти беззвучно выдохнул он. – Только не высовывайте голову слишком далеко.
По улице двигалось множество пешеходов, несколько карет и повозок и лишь один всадник, восседавший на белой лошади. То был молодой человек, примерно одних лет с Бараком. По всей видимости, он никогда не давал себе труда расчесывать собственные густые каштановые волосы, спутанные и всклокоченные. По виду он не походил на простолюдина, но лицо его так густо было усыпано отметинами, оставленными оспой, что напоминало головку старого сыра. Мы с Бараком молча наблюдали, как наш преследователь остановился и, прислонив ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца, окинул взглядом дорогу, ведущую к Холборн-Бар. Барак потянул меня за руку.