— Вот сидит, от журналистов прячется.
Старушка сдержанно хихикнула при упоминании журналистов.
— Ну тогда передай приглашение, будь добр. Всё, до встречи.
Я сбросил звонок и посмотрел на недоумевающего Евгеныча.
— Нарды из хлебного мякиша отменяются, — уверенно заявил я. — Расслабься. Вечером мы ужинаем с этим твоим ревизором…
Сегодняшний вечер выбивался из ряда вон. Обычно у нас с Жихаревым все дела начинались или заканчивались тем, что мы ужирались в сракатан, а вот сегодня что-то пошло не по плану.
Свечи, белая скатерть, классическая музыка на виниловом проигрывателе и никакого спиртного. Свиные колбаски с гарниром и сок, а потом чай с бубертом. К слову, про буберт. Жрал я его только потому, что очень не хотел обидеть хозяйку. По факту это оказалась обычная манка с вишнёвым вареньем.
Ужинали, как не сложно догадаться, вчетвером. Я, Евгеныч, фрау Гретта и генеральный егерь, некто Кристиан Ульрайх. До, во время и немножечко после горячего старики предавались воспоминаниям о былых денёчках и тыкали друг в друга фотографиями, но когда на столе появился чай, мы наконец-таки перешли к делам.
Начали сразу же с приятного.
— Вы уж извините меня за эту показуху, Егвений…
— Евгений, — поправил Жихарев.
— Простите… да, Евгений. Никак не могу запомнить, поверьте, это не со зла. Так вот, Евгений, я делал именно то, чего от меня ожидали люди. А ожидали они строгий разнос. О том, что вы приличный и порядочный человек, я узнал ещё по пути в Арапахо-Сити и нисколечко в вас не сомневался.
— Правда? — задумался Жихарев. — На меня собрано досье?
— Ну конечно, — генерал улыбнулся.
— Хм-м-м… А кем, позвольте узнать? — закинул удочку Евгений.
— Не позволю, — Ульрайх отхлебнул чайку. — Так вот, всё что я делал на базе, было для журналистов.
— Прекрасно понимаю, — судя по морде лица Жихарева, нихрена он не понимал.
— Вот и здорово, раз все всё понимают, — генерал похлопал Евгеныча по плечу. — Завтра же подпишу приказ о вашем назначении. Разумеется, если вы не против.
Краем глаза я спалил реакцию своего друга. Вот именно так и выглядит внутренняя борьба — бедняга то краснел, то бледнел, то разевал рот, чтобы что-то сказать, то закрывал его обратно. Прекрасно понимаю, что Жихарев хочет на рыбалку, а не руководить базой, да и вообще у него лапки и аллергия на картотечную пыль, но… блин! Пора взрослеть, Евгений Евгеньевич!
Пнул его ногой под столом.
На всякий случай.
А затем ещё и одарил суровым взглядом, мол, если понадобится, то ради такого дела могу и в морду дать.
— Благодарю за доверие, — наконец-то разродился Жихарев. — Я вас не подведу.
Ах-ха-ха! Ну вот и всё!
— Ура! — радостно воскликнула фрау Лёвенштайн. — С официальной частью покончено. Кристиан, ну а теперь давай поговорим про инфернов…
Я аж чаем подавился. Гретта — не рояль. Гретта — хренов клавесин. Она ещё и с этим решила разобраться между делом?
— Н-да, — кивнул Кристиан. — Я долго думал об этом после твоего рассказа, Гретта. Гер Чернов, я так понимаю, что это вы больше всех радели за спасение рогатых девочек из храма. Прошу вас, расскажите о том, как ситуацию видите вы.
Ну я и рассказал.
Умолчал о том, о чём нужно было умолчать, и утрировал то, что нужно было утрировать. Вываливать сведения о том, что души жертв сливаются куда-то или кому-то в копилку, я, конечно же, не стал. Ведь даже чисто технически я не должен этого знать, верно?
Так что пришлось разыгрывать другую карту.
— Я понимаю, что жертвоприношение — это для ацтеков что-то доброе и вечное, — подытоживал я. — Как для нас с Евгенычем баня, например. Часть культуры, все дела. Но вот этот конвейер по ловле разумных существ для принудительного выпиливания, по моему скромному мнению, это не нормально. Вообще не нормально. К тому же, как я понимаю, само законодательство ацтеков не приемлет человеческих жертвоприношений без добровольного согласия жертвы.
— Так оно, — кивнул Ульрайх. — Вот только инферны, при всей моей симпатии, всё же не люди. Простите, если лезу не в своё дело, но какой вам интерес до них?
— Я пацифист, — ответил я, после чего все за столом дружно посмеялись. Жихарев, так тот вообще до слёз. — Ну а если честно, то у меня пунктик насчёт рабства. Большего сказать не могу.
— А я большего и не спрошу, — согласился немец и отодвинул от себя креманку из под буберта. — Значит так, Артём. Лично в это дело я не полезу и вам не советую. Слишком уж много заинтересованных лиц получается, и перевес сил явно на стороне жречества. Но если вдруг что… скажем так, я окажу вам информационную поддержку. Как минимум предупрежу, если вдруг над вами начнут сгущаться тучи, если вы меня понимаете.