— Это понятно. А затем?
— Я скажу, что делать. И еще мне понадобится что-то острое, нож или скальпель. Придется взять немного вашей крови.
Я пошарил по карманам и вытащил кинжал Северины.
— Подойдет?
Кассий шарахнулся от него, словно я протянул ему гранату.
— Откуда он у вас.
— Серьезно? Вы хотите знать эту историю? Сейчас?
— Вы знаете, на что способен это артефакт? — прошептал колдун.
— Разумеется. Потому и предлагаю его. Я сейчас не то чтобы неуязвим, но вы видели, как быстро на мне затягиваются раны. Если нужна моя кровь, придется работать особым инструментом.
В отличие от Юлии, мне действительно не требовались заплатки и целительные заклинания. Силы во мне было столько, что раны зарастали еще до того, как я успевал почувствовать боль. По крайней мере, так было на балу.
Наконец, все было подготовлено. Дрова разгорелись не сразу, но я выровнял пламя — пришлось немного подколдовать и поддать жару. Кассий с опаской положил мой кинжал на столик, словно не хотел даже лишний раз до него дотрагиваться.
— Готовы, господа? — спросил он.
Я пожал плечами.
— Не уверен, что к такому вообще можно быть готовым. Тем не менее, давайте начинать.
Юлия схватила меня за руку — нет, не в порыве романтических чувств из-за приворота, но потому, что ей было страшно. По-настоящему страшно. Не знаю, чего наговорила и показала ей Тьма, но девушку это явно не воодушевляло. Точнее, она не хотела быть инструментом этого великого свершения. Но согласилась. Черт знает, почему. Может Тьма все же ее заставила, как тогда меня с Вергилием?
«Она делает это по своей воле».
Тем любопытнее. Что ж, если повезет, узнаю. Лично я начал относиться к возможным последствиям с долей здравого пофигизма. Как бы то ни было, приключение вышло интересным. Самые насыщенные несколько месяцев за обе мои жизни.
Продолжая держаться за руки, мы с Юлией встали в центр круга из свечей. Они пока не горели — Кассий должен был зажечь из от освященного пламени. Колдун принялся смешивать ингредиенты в чаше, шепча что-то над каждым. Словно пирог готовил и вводил муку и сахар по очереди.
Сначала в ход пошли травы, затем — порошки самоцветов, и лишь в конце — металлы. Пошептав еще что-то над смесью, Кассий сделал какой-то неуловимый жест — и чашу окутала Тьма. Черный туман вскоре рассеялся, но над сосудом поднимался дымок, и почему-то запахло горелой корицей.
Кассий пропел что-то на латыни и, зачерпнув из чаши горсть, бросил ее в огонь. Пламя тут же взметнулось, стало ярче и приобрело ярко-красный цвет. Такого не бывает… Снова слова, снова горсть в огонь — и пламя стало синим. После третьей горсти оно вернуло нормальный цвет.
Колдун зажег от огня лучину и принялся обходить нас по кругу, зажигая одну за другой сорок черных свечей. Я поежился и почувствовал себя в западне. Хотя на самом деле это сила во мне так отзывалась. Этот огонь ей явно не нравился. Значит, и правда работал свечной заградотряд… Тем не менее, я чувствовал, что мог выйти за пределы круга. Пока сила была во мне, в человеческом теле — мог. Но сама по себе, вырванная и повисшая в воздухе, она бы никуда не делась.
— Вашу руку, Элевтерий, — Кассий протянул мне кинжал, предлагая самому сделать порез.
Я от души полоснул по ладони и поморщился от боли, стараясь усилием воли не дать ране срастись мгновенно. Несколько капель упали в подставленную чашу с остатками ингредиентов, но этого явно было мало.
— Еще.
Я кивнул и углубил порез. Тело сопротивлялось, словно не хотело отдавать силу. Надо. Хруст, надо. И все это закончится. Уж как-нибудь. Я пролил еще немного крови и кромсал несчастную ладонь, пока Кассий меня не остановил.
— Довольно. Теперь я готовлю напиток.
Он вылил в чашу вино — какое-то старое французское мерло — и принялся размешивать получившуюся смесь обратной стороной лучины, продолжая напевать заговор на латыни. Я улавливал лишь редкие знакомые мне слова — увы, в мертвых языках я не был специалистом. Но Юлия явно латынь учила — я замечал, как она хмурилась, пытаясь разобрать смысл.
Кассий отложил лучину, а затем, перегнувшись через пламя свечей, протянул чашу Юлии.
— Пей, дитя. Сколько сможешь. Лучше как можно больше.
Пальцы девушки дрожали так, что она едва могла удерживать чашу. Пришлось ей помочь. Я заткнул за пояс кинжал и придерживал чашу, пока она пила. Один глоток — неуверенный, второй… Вскоре она принялась лакать напиток так жадно, словно это был вкуснейший нектар богов. И чем больше она пила, тем ярче на ее руках, шее, плечах, начинал проявляться рисунок Тьмы — черные прожилки, словно веточки и травинки, оставляли следы на ее теле…