Друзилла слушала Луция, слегка кивая. Остальные советники, в том числе отец Вергилий, эмоций не показывали, однако я чувствовал, как сгущалось напряжение в зале. Что-то мы сковырнули. Что-то очень неприятное.
— Вы подтверждаете, что находились на острове в Ладожском озере с заданием убить господина Оболенского? — спросил Дашкову отец Вергилий.
Юлия равнодушно пожала плечами.
— Да, такое задание было дано мне еще в июне. Я произвела две попытки, но обе потерпели неудачу. После этого я вернулась в Петербург за дальнейшими распоряжениями.
— Вы подтверждаете, что распоряжения вам отдавал Примоген Эребус?
— Да, Примоген Вергилий, — кивнула Дашкова. — Подтверждаю. Третий приказ я получила, когда Примоген Эребус выяснил, что Оболенского намеревались отправить в Извару. Тогда в срочном порядке меня направили туда.
— С тем же заданием?
— Именно, Примоген Вергилий. С тем же заданием.
— Как оно звучало? Процитируйте, пожалуйста, формулировку.
Дашкова слегка улыбнулась.
— Приказ звучал — лишить Оболенского дара Тьмы. Как известно, существует лишь один гарантированный способ избавиться от дара — умереть.
— Юлия Дмитриевна, вы осознавали, что выполняете незаконный приказ?
— Я получила этот приказ лично от Примогена вместе со знаком его полномочий, — ответила девушка. — Я была уверена, что все согласовано.
— Черта с два! — выпалил я, и Луций едва успел усадить меня на место. — Она знала, что Орден этого не одобрит! Она сама сказала! Именно поэтому привлекли ее, незарегистрированную — чтобы не бросать тень на членов Ордена! Луций, ну скажите же вы им!
Вергилий уставился на нас красными от усталости глазами.
— Вы подтверждаете этот факт, дисциплинарий?
— Да, — отозвался Луций. — Дашкова знала, что действовала тайно. Однако я допускаю, что Примоген Эребус мог утаить от нее детали.
Вергилий жестом велел всем сесть.
— Юлия Дмитриевна, два последних вопроса.
— Разумеется.
— Ваш уровень владения Тьмой высок, а техника отточена. Кто обучал вас ремеслу?
— Примоген Эребус.
— Второй вопрос. Почему вы, зная, что задание крайне рискованное и потенциально незаконное, согласились его выполнить?
Дашкова хищно улыбнулась и уставилась на Вергилия в упор.
— Потому что я видела то, что видел Примоген Эребус. Я видела то, что так его напугало. Вы ошибаетесь, если думаете, что он сошел с ума или что я решила помогать ему ради какой-то выгоды. Единственная выгода от этой затеи — выживание всего Ордена. Эребус пошел на это ради вас, ради всех вас. А я, понимая, что тоже вскоре стану частью Ордена, не могла не вмешаться.
По залу прокатился ропот.
— Вот мы и подошли к ключевой части заседания, — сказал Вергилий, переглянувшись с Друзиллой и остальными Примогенами. — Эребус, друг мой. Покажите же наконец, что вас так обеспокоило.
Эребус оказался живым мужчиной лет шестидесяти — невысоким, сухим, с залысинами и слегка всклокоченными отросшими седыми волосами. В отличие от многих присутствующих, одет он был скромно и свое примогенство явно не выпячивал — только цепь и больше никаких украшений.
Говоря откровенно, он единственный из этого сборища выглядел похожим на ученого и того, кто действительно заботился о постижении каки-то истин. И это меня пугало больше всего. Потому что ему я бы и сам поверил.
Эребус с готовностью кивнул и жестом подозвал распорядителя. Тот вынес из темноты несколько длинных тубусов, в каких обычно носят карты или чертежи.
— Вот, прошу внимания, — он откупорил первый тубус и вывалил на стол какую-то бумагу. Это не было похоже ни на чертеж, ни вообще на что-либо из ранее мной увиденного. Какие-то символы, расчерченные на клеточки квадраты с причудливыми знаками…
— Что это? — шепнул я Луцию.
— Звездная карта господина Оболенского, сделанная по заказу его матери в день его рождения, — пояснил за дисциплинария Эребус. — Тогда я лично делал этот заказ.
Советники повставали со своих мест и уставились на символы. В отличие от меня, они явно что-то в этом смыслили. Друзилла равнодушно хмыкнула.
— Ничего особенного, почтенный Примоген, — проворчала она. — Да, в шестом и десятом Домах большие риски, но карта совершенно обычная.