Друзилла одобрительно кивнула.
— Здраво. А еще?
— Поискал бы способ потрясти Долгоруких. В идеале, конечно, натравить на них государевых ищеек, но у меня складывается впечатление, что это не будет эффективно.
— Почему?
— Потому что вы рассказали о происходящем мне, и я уверен, что к князю вы еще не ездили, — ответил я. — Если это так, то предположу, что ваш источник информации либо ненадежен, либо скомпрометирован. Иначе у вас были бы основания обвинить племянника официально или хотя бы дать князю возможность это сделать. Но вы, очевидно, не уверены в успехе официального обвинения. Потому что люди продаются и покупаются. За Долгорукими может стоять некто влиятельный, — я чуть было не сболтнул о Лазаре, но решил пока что держать догадки при себе. — А раз так, то доверять никому нельзя. Опираться нужно только на свои силы.
Старуха откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
— Чтож, мой мальчик, переселение душ явно пошло тебе на пользу, — слабо улыбнулась она. — По крайней мере, соображаешь ты куда лучше моего прежнего внучатого племянника. Мы организуем все изящно и красиво. Я придумала, что можно сделать. Это несколько осложнит нашу основную задачу, но особых проблем не создаст.
Я остановился возле камина и обернулся к Приме.
— Что вы предлагаете?
— Сегодня я нанесу визит князю. Как ты уже сказал, я умею убеждать. После нашего разговора семья отправится в дальнюю резиденцию. У меня есть несколько частных лиц, которые смогут приютить семью с небольшой свитой.
— Согласен. Уезжать в одно из собственных имений небезопасно. Там будут искать прежде всего.
— Именно. Один старинный почитатель моих услуг имеет небольшую усадьбу в Лужском уезде. Он мой большой должник и не откажет в гостеприимстве.
Я кивнул.
— Нужна надежная охрана.
— Разумеется. Я отправлю часть своей свиты.
— И Луция, — добавил я. — Я ему доверяю.
— Хорошо. Но Луцию придется вернуться в Петербург, чтобы присутствовать на Общем собрании. К слову о собрании… — Друзилла улыбнулась. — Все будет организовано так, что выборы нового Совета состоятся в день проведения бала у Долгоруких. Это будет твой бенефис, Володя. План красивый и изящный.
Глава 24
Я хорошо запомнил эту дату — вторник, тридцатое августа. Предпоследний день календарного лета.
Осень уже дышала в затылки горожанам, заставляя сменить летние ситцевые платья на наряды из плотной ткани. Ветер стал холодным, дул с востока, с Ладоги. Одна радость — дождя не было.
Впрочем, мне было все равно. В этот день я не собирался особо перемещаться по городу.
Тьма дала срок до зимнего солнцестояния, но все должно было решиться сегодня, в предпоследний день лета. Я даже нашел в этом особый символизм — ведь в допетровские времена Новый год отмечался с первого сентября. Что ж, приурочим свершения к знаковой дате.
— Погодите, почтенный брат, — подал голос Дионисий. — Позвольте мне помочь вам облачиться. Все-таки событие важное. Ваше первое Общее собрание…
Я чуть отступил от зеркала к центру комнаты, давая слуге возможность поколдовать над моей одеждой. Почему-то Дионисий получал от этого самое настоящее удовольствие, словно ему действительно нравилось тратить молодость на служение другим людям. Расправляя складки ткани, доводя узел моего галстука до совершенной симметрии и подбирая подходящие запонки, он казался абсолютно счастливым.
— Спасибо, Дионисий. Что бы я без тебя делал?
— Полагаю, отправились бы на Собрание в мятой сорочке, — улыбнулся юноша. — К слову, я подготовил вашу обувь.
Он помог мне зашнуровать ботинки, и, когда я выпрямился, чтобы еще раз взглянуть на себя в зеркале, Дионисий выглянул из-за моей спины.
— Должен сказать, принятие силы вас изменило, — сказал он. — Ваше отражение стало немного иным, вы не замечали?
Я внимательнее всмотрелся в зеркало. Сперва не понял, о чем говорил слуга, но затем застыл, пораженный осознанием. Теперь я казался старше, хотя поначалу списывал это на то, что черный цвет всегда прибавлял пару лет. Но дело было не в этом. Черты моего лица действительно немного исказились. Самую малость, но… как будто начала проступать моя настоящая, исконная внешность из прошлого мира.
Комплекция осталась той же, «оболенской», да и плечи не усохли. Но именно лицо приобрело прежние очертания: глаза стали чуть больше и стали зеленее. Я унаследовал этот цвет от отца, повезло с генами. Нос и подбородок немного заострились, да и волосы, казалось, потемнели на пару тонов. Это, вероятно, не бросалось в глаза тем, кто видел меня каждый день, но наверняка семья или Ленка заметили бы изменения.