Келл нахмурился. Красный Лондон поддерживал гораздо более тесные связи с Белым, нежели с Серым Лондоном, но эти отношения все-таки были рутинными. Холланд почти на неделю выбился из графика.
– С чем ты сегодня пришел? – спросил Рай.
– С мигренью, – хмыкнул Келл, протирая глаза.
– Ты знаешь, о чем я, – возразил принц. – Что ты пронес через ту дверь?
– Всего пару корон, – Келл широко развел руки и добавил с ухмылкой: – Обыщи, если хочешь.
Рай понятия не имел, сколько сторон у плаща Келла. Тот уже отвернулся и зашагал по коридору, считая вопрос исчерпанным, но принц вдруг схватил его за плечи и прижал к стене так, что портрет королевской четы, висевший рядом, качнулся. Часовые насторожились, однако не сдвинулись с места.
Келл был высоким и на год старше Рая, но худым. Ну а Рай был сложен как античная статуя и отличался соответствующей силой.
– Только не лги мне, – предупредил он.
Губы Келла сжались в тонкую линию. Два года назад Рай подловил его: не то чтобы поймал с поличным, но все же вывел на чистую воду. Как-то летней ночью они выпивали вдвоем на одном из множества дворцовых балконов. Внизу светился Айл, над головой раскинулись небеса, и Келл рассказал Раю о сделках, заключенных в Сером, Белом и даже порой в Красном Лондоне, о различных штуковинах, пронесенных контрабандой. Рай смотрел на него и внимательно слушал. Потом он не стал читать Келлу наставлений, а просто спросил:
– Зачем?
– Не знаю, – ответил Келл, и это было правдой.
Осоловевший Рай поднялся.
– Разве нам чего-нибудь не хватает? – спросил он, явно расстроенный. – Разве ты в чем-то нуждаешься?
– Нет, – мотнул головой Келл. Это было правдой и в то же время ложью.
– Разве ты не окружен любовью? – прошептал Рай. – Разве тебя не принимают как родного?
– Но я же не родной, Рай, – возразил Келл. – На самом деле я никакой не принц, хотя король и королева пожаловали мне этот титул. Я чувствую себя… вещью.
После этих слов Рай ударил его кулаком в лицо.
Келл еще неделю ходил с подбитым глазом, так что черными казались оба. Он никогда больше не поднимал эту тему и надеялся, что Рай так напился, что забыл этот разговор, но тот все помнил. Рай ничего не рассказал ни королю, ни королеве, и Келл считал себя его должником, но теперь всякий раз, когда он путешествовал, приходилось терпеть расспросы принца крови, словно Келл занимался чем-то совершенно дурацким.
Рай наконец отпустил Келла.
– Ну зачем тебе это все?
– Это весело, – с улыбкой пояснил Келл.
Рай покачал головой.
– Послушай, я довольно долго закрывал глаза на твой ребяческий бунт, но эти двери были заперты неспроста, – предостерег он. – Контрабанда – это измена.
– Это просто безделушки, – возразил Келл, снова зашагав к двери. – Все безопасно, поверь.
– Как же, – буркнул Рай. – Опасность появится, если родители когда-нибудь узнают…
– Хочешь им рассказать?
Рай вздохнул. Келл видел, как он пару раз порывался что-то ответить, но не мог подобрать слова. Наконец признался:
– Я бы отдал тебе все что угодно.
У Келла защемило в груди.
– Знаю.
– Ты – мой брат. Мой лучший друг.
– Знаю.
– Тогда прекрати эти дурачества сам, пока я не положил им конец.
Келл выдавил усталую полуулыбку.
– Осторожнее, Рай, – сказал он. – Ты начинаешь говорить как король.
Принц скривился.
– Когда-нибудь я им стану, и мне нужно, чтобы ты был рядом.
Келл улыбнулся в ответ:
– Поверь, мне тоже этого хотелось бы.
И это было правдой.
Рай похлопал его по плечу и пошел спать. Келл засунул руки в карманы и посмотрел ему вслед. Жители Лондона, да и всей страны обожали принца. А как его не обожать? Молодой, красивый и добрый. Пожалуй, он слишком часто и слишком успешно играл роль повесы, но за лукавым взглядом и постоянными игривыми шуточками скрывались острый ум и добрые намерения – желание всех вокруг осчастливить. У него было мало способностей к магии и еще меньше интереса к ней, но недостаток силы с лихвой возмещался обаянием. К тому же из своих путешествий в Белый Лондон Келл узнал, что магия только портит правителей.
Он направился к дубовым дверям своих покоев. В открытые балконные двери лилось красное свечение Айла, гобелены матерчатыми облаками вздымались и опадали под высоким потолком. Роскошная кровать с балдахином, перинами и шелковым бельем манила к себе. Келл собрал всю свою волю, чтобы не повалиться на нее, и прошел в другую комнату, поменьше, заставленную шкафами с книгами по магии, включая те немногие, что Келл сумел отыскать на тему Антари и заклинаний крови (когда двери в Черный Лондон закрыли, большинство книг о магии были уничтожены). Он закрыл за собой дверь, рассеянно щелкнул пальцами, и на полке зажглась свеча. В ее неярком свете он различил несколько меток на тыльной стороне двери: перевернутый треугольник, несколько параллельных линий, круг… Простые, легко запоминающиеся значки. Они отмечали двери, ведущие к различным местам Красного Лондона. Келл остановил взгляд на метке посредине: две пересекающиеся черты. «Начали», – подумал он, прижал пальцы к самому свежему порезу на руке, где еще не засохла кровь, и начертил метку.