– Время… Присаживайтесь, – добавил он, махнув рукой. – Здесь где-то должен быть еще стул.
Но стула не оказалось. Комната была пугающе пустой, и Келл не сомневался, что двери в ней отпирались и запирались не изнутри, а снаружи.
Король протянул костлявую руку, с которой сняли все кольца, чтобы он не поранился, а ногти обрезали под самый корень.
– Мое письмо, – потребовал он, и на миг Келл увидел того самого великого монарха, каким Георг был прежде.
Похлопав себя по карманам, Келл понял, что забыл достать конверт, перед тем как переодеться. Он сбросил куртку, вывернул ее в красный плащ и порылся в складках. Когда Келл вложил в руку короля письмо, тот погладил его и нежно провел пальцами по сургучной печати с эмблемой красного монарха – кубок с восходящим солнцем, – а затем поднес бумагу к носу и вдохнул запах.
– Розы, – с тоской сказал король.
Он имел в виду запах магии. Келл никогда не замечал легкого аромата Красного Лондона, въевшегося в его одежду, но, в какой бы мир он ни ходил, кто-нибудь обязательно говорил, что от него пахнет свежесрезанными цветами. Одни упоминали тюльпаны, другие – звездочеты. Кто-то чуял хризантемы, кто-то – пионы. Для короля Англии он пах розами. Келлу нравилось, что аромат приятный, пусть он его и не ощущал. Серый Лондон для него пах дымом, а Белый – кровью, а вот Красный Лондон – просто домом.
– Вскройте его, – повелел король. – Только не повредите сургуч.
Келл достал письмо из конверта. В кои-то веки он обрадовался, что король ничего не видит и потому не узнает, каким оно было коротким. Всего три строчки. Дань вежливости занемогшему номинальному правителю, и не более того.
– Это от королевы, – пояснил Келл.
Георг кивнул.
– Читайте, – приказал он, приняв величественный вид, так не подходивший его слабому телу и дрожащему голосу. – Читайте.
Келл сглотнул.
– «Приветствия его величеству королю Георгу Третьему от соседнего королевства», – прочитал он.
Она не назвала свое королевство Красным и не прислала приветствия от Красного Лондона (хотя город и впрямь казался таковым из-за яркого всепроникающего свечения реки). У королевы, как и у всех, кто проживал лишь в одном Лондоне, не было необходимости различать столицы. Правители одного города говорили о правителях другого просто «другие», «соседи», а иногда и вовсе далеко не лестными словами, особенно если речь заходила о Белом Лондоне.
Но тем немногим, кто мог перемещаться из одного Лондона в другой, нужно было четко их разграничивать. Поэтому Келл присвоил каждой из столиц свой цвет – по аналогии с исчезнувшим Лондоном, который все называли Черным.
Столица без магии – Серый.
В процветающей империи – Красный.
В голодающей стране – Белый.
По правде говоря, эти города мало походили друг на друга, а уж страны – и того меньше. Загадкой было даже то, почему все они назывались «Лондон», хотя, согласно общепринятой теории, одна из столиц получила это название давным-давно – еще до того, как все двери были запечатаны и короли и королевы смогли обмениваться лишь письмами. Однако по вопросу о том, какой из городов получил это название первым, единого мнения не было.
– «Надеемся узнать, что вы в добром здравии, – говорилось далее в письме королевы, – и что погоды в вашем городе такие же ясные, как и в нашем».
Келл замолчал. Больше ничего не было – только подпись. Король Георг нахмурился.
– Неужели это все? – спросил он.
Келл помялся.
– Нет, – сказал он, сложив письмо. – Это только начало.
Он кашлянул и зашагал по комнате, собираясь с мыслями и подлаживаясь под стиль королевы.
– «Благодарю вас за то, что спросили о здоровье нашей семьи, – пишет она. – Король и я в добром здравии, однако принц Рай по-прежнему поражает и бесит в равной степени. Впрочем, за этот месяц он хотя бы не свернул себе шею и не нашел себе неподходящей пары. Благодарение одному лишь Келлу за то, что он удержал принца от этих и других неразумных поступков».
Келлу очень хотелось, чтобы королева остановилась на его заслугах подробнее, но как раз в эту минуту часы на стене пробили пять, и он еле слышно выругался. Келл опаздывал.
– «Прощаюсь до следующего письма, – поспешно закончил он. – Будьте здоровы и счастливы. С любовью, ее величество Эмира, королева Арнса».
Келл подождал, пока король что-нибудь скажет, но слепые глаза монарха смотрели в никуда, и Келл испугался. Он положил письмо на чайный поднос и пошел было к двери, как вдруг монарх заговорил.
– У меня нет письма для нее, – пробормотал он.