– Что вы приносите штуки, – проговорил энтузиаст, окинув взглядом таверну. – Штуки из других мест.
Келл отпил эля, и энтузиаст принял его молчание за согласие.
– Полагаю, я должен представиться, – продолжал молодой человек. – Эдвард Арчибальд Таттл Третий. Но все зовут меня просто Нед.
Энтузиаст, видимо, ждал, что Келл тоже представится, но, поскольку человек уже явно знал, кто он такой, Келл пренебрег условностями и спросил напрямик:
– Что вам нужно?
Эдвард Арчибальд – «Нед» – заерзал на стуле и заговорщицки подался вперед.
– Горстку земли.
Келл кивнул на дверь.
– В парке не смотрели, Нед?
Молодой человек выдавил из себя нервную ухмылку. Келл допил эль. «Горстка земли». Это напоминало скромную просьбу, но на самом деле все было не так. Большинство энтузиастов знали, что их собственный мир не обладает силой, но многие верили, что, получив кусочек мира иного, можно будет черпать магию оттуда.
В прежние времена они оказались бы правы. Тогда двери возле источников стояли распахнутыми, сила перетекала между мирами, и всякий, у кого в жилах струилась хоть капля магии и кто обладал вещью из другого мира, мог не только черпать эту силу, но и перемещаться вместе с нею из одного Лондона в другой.
Однако эти времена прошли.
Дверей больше не было – их разрушили много столетий назад, когда Черный Лондон пал, похоронив весь свой мир и оставив после себя лишь легенды. Ныне только Антари обладали достаточной силой, чтобы пробивать новые двери, да и проходить через них могли только они. Антари всегда были большой редкостью, но никто не знал об этом, пока двери не закрылись, а количество Антари не пошло на убыль. Из какого источника они черпали силу, всегда было загадкой (сила не передавалась по наследству), но одно было несомненно: чем дольше миры оставались разделены, тем меньше появлялось Антари.
Похоже, Келл и Холланд были последними представителями этой быстро вымирающей породы.
– Так вы принесете мне земли или нет? – напирал энтузиаст.
Келл перевел взгляд на татуировку на запястье Неда. Многие жители Серого мира не могли взять в толк, что сила заклинания напрямую зависела от силы заклинателя. Насколько силен этот человек?
Криво усмехнувшись, Келл подтолкнул к нему шкатулку.
– Знаете, что это такое?
Нед опасливо коснулся детской игрушки, словно она в любую минуту могла вспыхнуть. Келлу даже захотелось ее воспламенить, но он вовремя сдержался. Энтузиаст повертел в руках шкатулку, нащупал замочек, и игральная доска распахнулась. Символы стихий заблестели в мерцающем свете пивной.
– Вот как мы поступим, – произнес Келл. – Выберите одну из стихий, достаньте ее из желобка – разумеется, не трогая руками, – и я принесу вам земли.
Нед нахмурил лоб. Он взвесил все варианты, после чего ткнул пальцем в символ воды.
– Эта.
«Хватило ума не выбрать кость», – подумал Келл. Повелевать воздухом, землей и водой легче всего – их мог поднимать даже Рай, у которого способности были более чем ниже среднего. Огонь коварнее, а кость труднее всего сдвинуть с места. Это и неудивительно, ведь те, кто умеет двигать кости, умеют двигать тела. Это сильная магия, даже для Красного Лондона.
Рука Неда зависла над игральной доской. Он шепотом обратился к воде на непонятном языке – возможно, на латыни или тарабарском, но уж точно не на литературном английском. Келл насмешливо скривился. У стихий нет языка, вернее, к ним можно обращаться на любом. Важны не слова, а сосредоточенность того, кто их произносит, связь, которую они помогают установить со стихией, и внутренняя сила человека. Одним словом, главное – отнюдь не язык. С тем же успехом Нед мог обратиться к воде на простом английском, но он упорно бормотал какую-то ерунду и при этом водил рукой по часовой стрелке над игральной доской.
Келл вздыхал от скуки, облокотившись о стойку и положив подбородок на ладонь, пока Нед тужился, краснея от напряжения.
Прошло несколько долгих минут, по воде пробежала легкая рябь (возможно, от зевка Келла или оттого, что энтузиаст крепко сжал стойку и тряхнул ее), и поверхность тут же успокоилась.
Нед рассерженно уставился на доску, вены у него вздулись. Он сжал кулак, и Келл испугался, что энузиаст разобьет игрушку вдребезги, но молодой человек просто тяжело опустил руку рядом с ней.