С отсутствием доступной Сети я смирился. Понимая, что это значительно ограничивает меня в действиях — память Олега подсказала. Я уже полностью сжился с его воспоминаниями, воспринимая их полностью, легко и как свои. Память со знаниями остались, а чувства и эмоции парнишки ушли. И хорошо — потому что в данной ситуации, лишившись доступа к Сети, он точно бы запаниковал. Меня же пока даже привычный по старому миру информационный голод не трогал — необработанных знаний в голове и так накопилось на неделю вперед. Не разгрести.
Покинул территорию дипломатической миссии я в тот же день. Ближе к ночи ко мне заявились несколько сопровождающих, вручивших небольшой чемодан со сменой белья и набором одежды на все случаи жизни. После чего мы вместе с молчаливым конвоем ехали несколько часов на посольской машине. Потом закрутилась карусель пересадок — перелет на бизнес-джете с дозаправкой, вновь наглухо тонированный микроавтобус, снова частный аэродром.
Сопровождающие меня фээсбэтмены менялись, но все были неуловимо похожи друг на друга — телосложение, пластика движений, даже рост одинаковый. «Генетический паспорт» — вспомнил я услышанную фразу, рассматривая очередных конвоиров, похожих как братья из ларца.
В ночной беспокойной полудреме в голову лезли самые разные мысли. К примеру, о том, что в полки лейб-гвардии Российской империи новобранцев отбирали по внешнему виду. В Семеновский — высоких голубоглазых блондинов, блондинов невысоких и курносых(!) — в Павловский, брюнетов покрасивее лицом — в Измайловский, пострашнее — в Гренадерский, а, допустим, в Московский полк забирали рыжих.
Традиции отбора сохранились? Или просто совпадение, что за неполные восемь часов все сопровождающие меня нижние чины ФСБ одинаковы ростом, манерой поведения и телосложением? А если не совпадение, то их отбирают при приеме на службу, специально выращивают или уже корректируют хирургически после отбора?
«Генетика. Евгеника», — вспомнил я слова Астерота. «Генетический паспорт», — как вживую прозвучал обрывок фразы Демидова из недавнего разговора, «…уже в шестидесятых годах двадцатого века уровень жизни этого измерения достиг…» — вновь Астерот.
Я попал в сословный мир, в котором не было слома колониальной системы. Это уже самостоятельный вывод, тут же продолженный логической цепочкой: при непрекращающихся локальных конфликтах по всей периферии первого мира здесь не было великих потрясений. И здесь невозможно перемещение по социальной лестнице так, как у нас — когда в двадцать ты скупаешь ваучеры у проходной завода, а в сорок уже решаешь, как будет жить страна. Вернее, возможно, но не на потоке.
Интересно, рост вес и внешние данные закладываются при зачатии?
В полудреме, как это часто бывает, лезли в голову казавшиеся гениальными мысли. Потом уже, с пробуждением, они могут показаться глупыми, но, глядя в иллюминатор, я упивался своей догадливостью. Ведь если, к примеру, задать всем членам какого-то сословия определенные рост и телосложение, можно экономить государственные деньги путем единообразия размеров формы и амуниции. Тем более что здесь корректировка генетического кода не запрещена, как в нашем мире.
Пока мы переходили по бетонке взлетно-посадочной полосы от одного бизнес-джета к другому, я даже головой помотал, пытаясь очистить ее от этих мыслей. И недоумевая, к каким безумным выводам пришел во время короткого полета.
Сказывалась прелесть новизны — любая мысль или незначительная деталь уводила меня в такие дебри рассуждений и предположений о незнакомом мире, что избавиться от них было далеко не просто.
Когда взлетали и под крылом мелькнул удаляющийся аэродром на фоне заалевшей полосы рассвета, я смог немного разгрузиться. Несмотря на темноту во время перелетов, я примерно ориентировался — запутывая следы, меня прокатили по всей европейской части России, перевозя из одного аэропорта в другой.