Не было ни разогревающих шлепков, ни легких касаний ремнем. Роджер перешел прямо к делу, нанеся сильный удар прямо по моим ягодицам.
— Да… блядь…
— Достаточно громко для тебя? — прорычал он, снова ударяя. Это было громко, чертовски громко.
— Сильнее… пожалуйста… — простонала я, покачиваясь назад, когда удары прекратились.
— Грязная гребаная сука. — Он подчинился, осыпая идеальными шлепками, и адреналин подскочил, в ушах зазвенело, дыхание сбилось. Как же мне это нравилось. Роджер наклонился ближе. — Умоляй меня, грязная девчонка, дай этому головорезу понять, как сильно ты меня хочешь.
— Больше… да… пожалуйста…
— Громче. Дай ему, черт возьми, услышать это.
Дерьмо. Я потерялась, двигаясь в ритме… прекрасная боль…
— Пусть он, блядь, услышит тебя, — прошипел он.
— СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО! ПОЖАЛУЙСТА, ДА, Я ХОЧУ ЭТОГО!
— Хорошая девочка, — простонал он. — Ты, блядь, примешь их. — Я взвизгнула, когда он засунул в меня свои мясистые пальцы. Блядь. Его стиль. Я извивалась в цепях, когда его большой палец попытался присоединиться к остальным.
— АХ! Дерьмо…
— Ты настолько промокла, что, готов поспорить, он слышит через стену, как ты хлюпаешь. — Он пошевелил рукой, чтобы это продемонстрировать. — Раздвинь колени шире.
Я стиснула зубы и сделала, как он просил, открывая себя для большего. Выгнула спину, меняя положение, пока его жесткие гребаные пальцы не коснулись нужного места.
— ДА! — воскликнула я. — Там… пожалуйста…
— Попал в сладкое местечко, да?! О, черт возьми, да. — Он обхватил свободной рукой мое бедро, нащупывая клитор. — Давай заставим тебя кричать, мать твою.
И он заставил. Эндорфины достигли максимума, унося меня в сабспейс (примеч.: Внутри субкультуры БДСМ словом сабспейс обозначается специфическое измененное состояние сознания партнёра, возникающее вследствие физических воздействий (таких, как флагелляция) и сопутствующих им эмоциональных переживаний. В данном состоянии деятельность коры головного мозга затормаживается, а в кровь выбрасывается большое количество эндорфинов. Субъективно действие эндорфинов проявляется в ощущении восторга, радости, счастья и тому подобных ощущений, потере чувства времени и реальности. Объективно оно определяется снижением психомоторных реакций на боль или другие негативные раздражители. Как и в состоянии обычного транса, внешними признаками могут быть расфокусированный взгляд и расслабленная лицевая мускулатура), пока я дергалась в его хватке. Месяцы разочарования нарастали и затихали, и оставалось только подчинение, только наслаждение — спасительная боль от его руки между моих ног. Я не сопротивлялась, мне было все равно, я раскачивалась взад и вперед, принимая столько, сколько могло мое тело.
— Я должен позвать его, — прорычал он. — Тебе бы это понравилось, не так ли? Он мог бы увидеть, какая ты тугая, какая грязная, как глубоко я погружаюсь в твою возбужденную маленькую пизду.
— ОХ, БЛЯДЬ… Я КОНЧАЮ, БЛЯДЬ, ДА, Я КОНЧАЮ… — Я рассыпалась, дергаясь, извиваясь и издавая стоны, не заботясь ни о чем. Это было все, что мне нужно. Все, чего я хотела.
Не все. Мой мозг пытался удержать мужчину в комнате рядом со мной, человека, чья рука толкалась вглубь меня, но не он толкнул меня через край.
Это был образ Каллума Джексона в дверном проеме.
Наблюдающего за мной.
Желающего меня.
— БЛЯДЬ. БЛЯДЬ. БЛЯДЬ…
— Хорошая девочка.
Я съежилась от звука, издаваемого его пальцами, когда он вытаскивал их. Я была такой мокрой. Еще было больно, очень больно. Я рухнула плашмя на кровать в приятном постсвечении.
— Ты кончил?
— Даже не близко, — ответил он, потянувшись к моим наручникам. Он расстегнул их, освободив меня.
— Что ты делаешь?
— А на что это похоже?
Я в замешательстве уставилась на него.
— Но ты же еще не кончил.
Он улыбнулся.
— Я не отчаянный мужчина, Мисси. Может я и возбужден, но не в отчаянии. — Он наклонился ближе, обдавая дыханием мое ухо. — Ты хочешь не меня, и ты это прекрасно знаешь.
Поймана, раскрыта, унижена и разоблачена. Это было чертовски ужасно.
— Мы все еще можем…
Он погладил меня по волосам.
— Не переживай. Это было достаточно весело, спасибо.
— Черт, Роджер, это так неловко. — Я села, не сводя с него глаз. — Это не то, что ты думаешь…
— Не имеет значения, что я думаю. — Он проверил в зеркале свои очки и отряхнулся. — Просто убедись, что ты знаешь, что делаешь. Это самая контрпродуктивная мера безопасности, которую я когда-либо видел. Я почти боюсь оставлять тебя с ним.