Я сунул банкноты как можно глубже обратно в карман. Я взял ее гребаные деньги, был ее гребаной сторожевой собакой в соседней комнате, готовой появиться, если ее любовник немного разойдется.
Ее кусок гребаного мяса. Ее дрянь.
Она была дрянью. Звуки, которые она издавала. Ее распутное гребаное платье. То, как она умоляла.
Блядь. То, как она умоляла.
Я не трахался уже несколько месяцев.
Мой член был твердым, яйца в джинсах чертовски сильно болели. Я нырнул в тень второго здания и сунул руку туда, где нуждался в этом. Так чертовски сильно. Мои яйца были горячими, тугими, отчаянно желающими выстрелить. Мне нужна была киска. Влажная, тугая, горячая гребаная киска.
Ее запах… шикарные духи… и шампунь… и чистая, нежная кожа… и секс…
Я сменил направление, вернувшись тем же путем, что и пришел, и свернул к лавке Эла. Она была закрыта, как и кабак по соседству, но скамейка сбоку была оживленной и шумной — стайка девушек из первого здания с бутылкой дешевой водки. Пара членов банды Блейда шумели с другой стороны улицы, но с ними у меня все хорошо. Знаю их достаточно долго, чтобы быть в нормальных отношениях.
— Ты опоздал, — сказала одна из девушек. — Уже полчаса как закрыто. — Я узнал ее, Джемма Дэвис, ее брата арестовали за поджог.
Я пожал плечами.
— Я здесь не для этого.
Я посмотрел на ее проституток. Среди толпы было несколько симпатичных девушек, одна рыжая, другая с длинными темными косичками. А еще одна, отвернувшись от меня, хихикала с коренастой маленькой шлюшкой с хвостиками.
— Тогда зачем ты здесь, Каллум Джексон? — улыбнулась Джемма Дэвис, слегка подтянув юбку. — Хочешь глотнуть?
Я взял бутылку. На вкус как растворитель.
— Кто твоя подружка?
— Какая именно? — улыбнулась она. Я указал кивком головы, и она закатила глаза. — Так, бля, типично. Лозза, иди сюда. Появился поклонник.
Девушка оглянулась через плечо. Ее светлые волосы были точно такими же, как у Софи Хардинг. Она была полнее, с более толстым носом и темными глазами. Моему члену было все равно.
— Привет, — сказала она. — Я тебя знаю.
— Как и большинство, — ответил я, делая еще один глоток.
— Выглядишь довольно возбужденным. — Она улыбнулась, теребя волосы. Пьяная.
Джемма потянулась за бутылкой.
— И почему ей так везет? Что скажешь, Кал? — Она зажала горлышко бутылки между губами, не сводя с меня глаз, будто делала гребаный минет. У меня сжались кулаки, так и подмывало вонзить бутылку ей в горло. Я снова уставился на блонди, на то, как ее волосы завивались под подбородком.
— Хочешь прогуляться?
Она улыбнулась, изображая невинность.
— Прогуляться? Куда ты хочешь пойти?
— По округе.
Она встряхнула волосами и захихикала над своей подругой с хвостиками.
— Конечно, мне бы не помешало размять ноги. Хотя бы на минуту, да?
— Нечестно, — рассмеялась Джемма. — Возвращайся потом, ладно? Я не люблю быть второй, но для тебя…
Лозза пошатнулась на нетвердых из-за водки ногах. Она была выше Софи Хардинг, но это из-за каблуков. Глупые высокие шпильки, в которых она едва могла ходить. Она покачивалась вместе со мной, взяв меня под локоть, когда мы переходили дорогу.
— Куда мы идем?
— Здесь недалеко.
— Мы можем пойти ко мне, если хочешь. Моя мама будет отсутствовать всю ночь, возможно у нее есть в холодильнике пиво.
Я не сбавлял темп, таща ее за собой, пока она не остановилась посреди дороги, хихикая, как умственно отсталая.
— Господи, попридержи лошадей, ладно? Я не могу угнаться.
Я остановился, повернувшись к ней лицом в свете уличных фонарей. Ее светлые волосы сияли, а лицо было темным в тени.
— Уже почти пришли.
— Я слышала о тебе, Каллум Джексон. Они говорили, что ты грубый… может мне стоит вернуться.
— Иди. Если хочешь.
Она втянула нижнюю губу и уставилась на меня пьяными глазами.
— Говорят, у тебя есть татуировки. Много татуировок. Я хочу посмотреть.
Я обхватил ее, ударив по заднице так сильно, что она прильнула ко мне.
— Я хочу посмотреть на тебя.
— Ага, и где же? — От нее пахло сигаретами и выпивкой.
— Вон там. — Я указал головой в сторону первого здания.
— У тебя есть место?
— Оно мне не нужно.
— У меня в сумочке есть резинка… если ты хочешь…
Я схватил ее за руку. На этот раз она не спорила, просто семенила за мной, стуча своими каблуками по асфальту всю гребаную дорогу. Я повел ее по переулку, притормозив, когда мы добрались до гаража. Они уже стерли мою работу, остался лишь слабый намек на мою благодарностью. Я почувствовал странное облегчение.