— Не говори.
Он игнорирует меня. Он всегда так делает.
— Как тебя зовут, красавица?
— Сегодня вечером я собираюсь быть… Кэрис.
— Сегодня ты будешь Кэрис? — Его голос низкий, а смех похож на черный бархат. — А как тебя будут звать завтра?
— Разве это имеет значение? — Я широко улыбаюсь, задерживая взгляд на его губах ровно настолько, чтобы увидеть, как он тоже улыбается. Белые зубы, великолепные губы.
— Конечно, как скажешь, Кэрис. — Руки снова на моих бедрах двигаются в такт. — Я Тр…
Мой палец в мгновение ока оказывается на его губах, я настойчиво заставляю его замолчать.
— Просто танцуй, — говорю я. — Мне не нужно твое имя.
Танец — наша прелюдия. Ритуал ухаживания перед встречей. Наши тела изучают друг друга через движения, и моему нравится то, что оно находит. Его пресс твердый, упругий под рубашкой. Его джинсы плотно облегают его выпуклость, его задницу. Мои ноги раздвигаются для него, его подтянутое бедро прижимается в нужных местах.
— У меня есть то, что тебе нужно, детка. — Он наклоняется. — К тебе или ко мне?
— Ни то, ни другое. — Я беру его за руку и веду в танце задом наперед сквозь толпу. Я чувствую на себе взгляды, но игнорирую их все, скрываясь из виду среди выпивох и болтунов, пока танцоры не превращаются в размытое пятно. Прохладный воздух зоны для курения сильно ударяет, но не настолько, чтобы отрезвить меня. Я бывала здесь раньше, мои подруги слишком часто оттягивались по субботам. Достаточно одного раза, чтобы найти нишу за наружными динамиками. Я тащу своего шоколадного жеребца в темноту, и он стонет, его горячие губы на моей шее.
— Здесь? Серьезно?
Мои пальцы уже прокладывают себе путь внутрь его ширинки. Он действительно большой мальчик.
— Да. Прямо здесь.
Он прижимает меня к стене.
— Отлично… Покажи мне эти изгибы, детка, я люблю девушек с изгибами.
И к лучшему. Его большие руки гладят мои большие сиськи, приятно и сильно сжимая, прежде чем он стягивает с меня платье, оттягивая в сторону крепкое кружево моего лифчика. Мои соски напряжены. Он перекатывает их между пальцами, пока я не начинаю задыхаться. Я уже возбуждена для него, прелюдии в пять песен вполне достаточно, чтобы я намокла и захотела.
— Трахни меня, — шепчу я. — Не говори… просто трахни меня.
— Хочу попробовать твой вкус. — Он опускает голову, облизывая мои сиськи, прежде чем зарыться между ними лицом… стандартная реакция. Я закрываю глаза, чтобы не видеть его, прижимаясь всем весом к кирпичной кладке, когда он находит пальцами мои трусики.
— Пожалуйста… трахни меня, — стону я. — Жестко.
— Ты не хочешь знать мое имя?
— Мне не нужно имя.
— Возможно, захочется увидеть тебя снова… возможно, захочется увидеть твои великолепные большие сиськи…
Этого никогда не случится.
— Трахни меня, пожалуйста… просто трахни меня.
— Ладно, детка. Хорошо.
Я поворачиваюсь лицом к стене, когда он лезет в карман за резинкой. Мое платье щекочет бедра, едва прикрывая выпуклость моей задницы.
— Собираюсь жестко трахнуть тебя…
Музыка для моих ушей.
Моя киска настолько готова, трусики отодвинуты в сторону. Он скользит внутрь толстым большим пальцем, проверяя.
— Да… — Я тянусь к своему клитору, готовясь к его члену. Но его, блядь, все нет.
— Джемма! Какого хрена?! Только не снова, черт возьми!
Визг, который я действительно не хотела слышать. Челис Роулинг впивается когтями мне в локоть прежде, чем я успеваю осознать это, и оттаскивает меня в сторону еще до того, как я засовываю свои сиськи обратно в платье.
— Господи! — прошипела я. — Что?!
Я посмотрела через плечо Челси и увидела Тессу, топтавшуюся рядом с ней. В отличие от похожего на кинжалы прямого взгляда Челси, взгляд Тессы был прикован к полу. Между двух огней. Как и всегда.
— Ты можешь убираться, — выплюнула Челси моему бедному, ничего не подозревающему шоколадному жеребцу.
Я чувствовала его взгляд, но не сказала ни слова. Момент был испорчен, закончен, окончен. Я надеялась, что он знает, что я сожалею. Сожалею и чертовски унижена.
— Какого черта ты творишь? — застонала я, как только он оказался вне пределов слышимости. — Мне двадцать три года! Кто умер и сделал тебя моей нянькой, Челси? Неужели ты не можешь выключить назойливую сучку хотя бы на один вечер?
— Ты пьяна, — огрызнулась она.
— Может я и пьяна, но ты все равно назойливая сучка, которая лезет не в свое дело.
Она скрестила руки на груди и уставилась на меня тем Челси-Роулинг-знает-лучше-всех взглядом, которым она смотрела на меня с первого класса. Хотя в последние дни он стал хуже. Наша старая Челси переродилась в лондонскую Челси… Челси, которая хотела отбросить свое хартфордширское девичье воспитание и найти себе бойфренда лучшего из лучших, какого-нибудь актера, певца или звезду спорта. Даже звезда реалити-шоу подошла бы, несмотря на то, что это будет какой-то малоизвестный чувак, у которого нет мозгов и почти нет денег. Челси не была привередливой до тех пор, пока они могли попасть в газеты.