Я подошел к забору чуть дальше от Джеммы и некоторое время раздавал автографы, прежде чем направиться к ней. Она просунула пальцы сквозь ограду так близко, что я почувствовал запах ее духов. По другую сторону забора, но это было слишком далеко.
Мой голос был тихим, чуть громче шепота:
— Я едва узнал тебя, хорошая маскировка.
— Мне нужно было тебя увидеть. Знаю, это довольно радикально. Я пыталась дозвониться.
— У меня возникли кое-какие проблемы, и я на некоторое время выключил свой телефон.
— Я знаю. — Она просунула кончики пальцев дальше в щели, и я инстинктивно наклонился ближе, прежде чем сдержался. Слишком много людей.
Должно быть, она прочитала мои мысли и повысила голос, чтобы ее услышали:
— Пожалуйста, не могли бы вы подписать это для меня? Я ваша большая поклонница. Наверное, самая большая.
Ее улыбка, ох, черт, ее улыбка. Она просунула блокнот через забор и закрыла глаза, когда я коснулся ее пальцев. Я задержался на мгновение, когда брал у нее ручку, так долго, насколько только осмелился.
— Для кого это подписать?
— Для мистера Бинго. Не спрашивай.
— Мистер Бинго? — повторил я. Она заставила меня улыбнуться, лишь слегла, но так широко, как я не улыбался за все выходные.
— Я выделила для вас страницу, не могли бы вы расписаться и там, пожалуйста. — Ее прекрасные глаза сверкнули, призывая меня перевернуть страницы. Я пролистал блокнот, затаив дыхание, когда нашел записку.
Я ошибалась. Очень, очень ошибалась.
Прости, Джейсон.
Я могу справиться с дерьмовыми таблоидами, я могу справиться с людскими пересудами, я могу справиться с ролью толстой девчонки рядом с подтянутым парнем.
Уверена, что смогла бы справиться даже с ролью жены футболиста.
Я скучаю по тебе. хх
Мой голос сорвался. Мне пришлось откашляться, чтобы прочистить его:
— Тебе не за что извиняться.
От слез в ее прекрасных глазах у меня перехватило дыхание.
— Я совершила ошибку. Я испугалась.
— Ты должна была испугаться, — прошептал я. — Это было ужасно, Джемма, все это. Я бы никогда не заставил тебя пройти через это, если бы знал.
— Все закончилось, — выдохнула она. — Мы на другой стороне.
Но это было не так. Я заключил соглашение с этой сукой Эйприл. Дал ей двенадцать месяцев в обмен на раздел дома поровну, при условии, что мы получим от «Сингерс» еще сезон, и при условии, что состоится ее тур по воссоединению с Cherry Electric. Это дерьмо могло бы даже послужить толчком для ее нового альбома. Как, блядь, мило.
— Я скучаю по тебе, — сказал я. — Я скучаю по твоему смеху. Я скучаю по твоей улыбке.
— А я скучаю по твоим прикосновениям, — ответила она. — Скучаю по тебе, всему тебе. По всему, что у нас было. По всему, что у нас могло бы быть.
— А как же семейная жизнь? Я думал, это невозможно.
— Никогда не говори «никогда», — одарила меня улыбкой она.
Но я сказал «никогда»… Я сказал «никогда», когда пообещал Эйприл следующий год. Я уже нанял пиарщиков, готовых разобраться с нашим дерьмом.
— Приезжай ко мне, — сказала она. — Пожалуйста. Сегодня.
Это разбило мое сердце, когда я сказал «нет».
— Я не могу. Встреча с пиарщиками.
Она выгнула брови.
— Понимаю. Без проблем, может, в другой раз?
Я приблизился лицом к ее лицу так близко, как только осмелился, записывая в блокнот всякую хрень.
— Эйприл хочет двенадцать месяцев, а потом она разделит дом. Я согласился. Я не знал, что ты будешь здесь.
Выражение ее лица стало каменным, глаза наполнились слезами.
— Конечно, я понимаю. Прости, я должна была подумать.
Мои слова прозвучали резче, чем я намеревался:
— Ты не понимаешь. Я ходячий мертвец, просто пытаюсь за что-то держаться.
— Держись за меня.
— Как бы я хотел, Джемма, как бы хотел. — Толпа начала расходиться, время истекало. — Мне пора идти.
— Мне тоже. Меня ждут друзья.
Слова застряли у меня в горле, как чертовы пули:
— Это кажется таким неправильным.
— Все в порядке, Джейсон. Я понимаю насчет дома. Стив рассказал мне о твоем отце. Я понимаю, почему тебе нужно за что-то держаться. Я понимаю, почему тебе нужно это сделать. Уверена, я бы тоже так поступила. — Ее улыбка не коснулась глаз. — Двенадцать месяцев? Бьюсь об заклад, ты не можешь дождаться.