Мгновение долгое, как вечность, они молча таращились на него, потом согласно кивнули. Люсьен прошел мимо них, ни словом не обмолвившись ни о божественном визите, ни об исчезновении Аньи. И внутри клуба он продолжал хранить молчание. Воины разбрелись кто куда, не переставая бросать на него озадаченные взгляды.
Но проходящего мимо Рейеса Люсьен задержал.
Тот резко остановился и посмотрел на друга с удивлением.
Едва заметным жестом Люсьен указал на столик у дальней стены, который они занимали прежде. Рейес понимающе кивнул, они прошли туда и сели.
– Выкладывай, – велел Рейес, откидываясь на стуле и будничным взглядом обводя танцплощадку, будто они просто погоду обсуждают.
– Ты изучал Анью. За чье убийство она заслужила заключение? И почему?
Оглушительная музыка служила насмешливым фоном их разговору. Лучи света переливались на бронзовой коже и в темных как ночь глазах Рейеса. Он пожал плечами.
– В прочтенных мною пергаментах говорится лишь о том – кого, не называя причин. Айаса.
– Я его помню. – Люсьену никогда не нравился этот заносчивый ублюдок. – Вероятно, он это заслужил.
– Когда она убила его, он был Капитаном Бессмертной Гвардии. Подозреваю, что Анья учинила какой-то беспорядок, Айас намеревался арестовать ее – и они схватились.
Люсьен удивленно моргнул. Самодовольный, эгоистичный Айас занял его место? До открытия ларца Пандоры Люсьен был Капитаном – хранителем мира и защитником Верховного бога Олимпа. Однако когда в него поместили демона, он перестал соответствовать этому высокому посту и с него сняли обязанности. А потом его и помогавших ему воинов и вовсе изгнали с небес.
– Интересно, а не выбрала ли она тебя своей следующей жертвой? – как бы между прочим обронил Рейес.
Может, и так, хотя сегодня у нее была возможность, и она ею не воспользовалась. А он, без сомнения, этого заслуживает. Впервые сойдя на землю, они с друзьями принесли лишь мрак и разрушения, боль и страдания. Будучи не в силах контролировать своих демонов, они убивали всех без разбору, разрушая дома и семьи, неся голод и чуму.
Когда Люсьен научился подавлять зловещую часть своей сущности, было слишком поздно – на борьбу с ними поднялись охотники. В то время он их не винил, считая их гнев справедливым. Потом охотники убили Бадена, хранителя Неверия и товарища Люсьена по несчастью. Утрата ошеломила его, потрясла до основания.
С тех пор Люсьена перестали интересовать движущие охотниками мотивы, и он помог казнить каждого десятого, кто был виновен. Впоследствии, правда, ему захотелось мира с ними. В отличие от некоторых других воинов, жаждавших уничтожения всех охотников.
Поэтому Люсьен и еще пять воинов перебрались в Будапешт, где мирно просуществовали сотни лет. Несколько недель назад в город прибыли остальные шесть Владык, преследуя охотников, вознамерившихся раз и навсегда уничтожить Люсьена и его друзей. Кровавая вражда возобновилась, и на этот раз возможности сбежать не будет. Часть Люсьена и не желала сбегать. Не будет им покоя, пока не истребят всех охотников.
– Что еще ты узнал про Анью? – спросил он у Рейеса.
Воин пожал плечами:
– Как я уже упоминал на улице, она единственная дочь Дисномии.
– Дисномии? – Люсьен потер челюсть двумя пальцами. – Не припоминаю ее.
– Это богиня Беззакония – самая презренная из бессмертных Олимпа. Она переспала со всеми мужчинами, холостыми и женатыми без разбору. Никто даже не знает, кто отец Аньи.
– И подозрений никаких?
– Тут и говорить не о чем – у матери было по несколько любовников на дню!
Мысль о том, что Анья, как истинная дочь своей матери, тоже спит со всеми подряд, разозлила Люсьена. Он не хотел желать ее, но все же желал – причем отчаянно. Правда, он пытался сопротивляться. До тех пор, пока не выяснил, что она бессмертная. «Она не может умереть, – подумал он тогда. – В отличие от смертных женщин ее не отнимут у меня, если я позволю себе увлечься ею. Мне не придется забирать ее душу».
Каким же он был глупцом. Следовало бы догадаться, ведь он Смерть. Забрать можно любого. Его друзей. Богиню. За день он видел больше утрат, чем другие за целую жизнь.
– Меня удивило, – признался Рейес, – что подобная женщина смогла произвести на свет дочь, так похожую на ангела. Трудно поверить, что прекрасная Анья на самом деле грешница.
Ее поцелуй действительно был греховным. Восхитительно греховным. Но женщина, которую он держал в своих объятиях, не показалась ему злой. Милой – да. Забавной – абсолютно точно. И – к его огромному удивлению – ранимой и нуждающейся в нем.
«Зачем она меня поцеловала?» – снова и снова гадал Люсьен. Отсутствие ответа на этот вопрос не давало ему покоя. Зачем она вообще танцевала с ним? Ей что-то от него нужно? Или просто решила испытать на нем свои чары? Соблазнить и поработить, а потом бросить ради кого-нибудь более привлекательного, все это время посмеиваясь над доверчивостью урода?