Он проделывал это бессчетное число раз, потому без труда отыскал в общей массе признаки недавней активности. Возле заново отстроенной и окрашенной стены здания ощущались вспышки страсти.
Поцелуй.
В духовном измерении страсть Аньи представала в искрящемся розовом цвете. И была подлинной, а не наигранной, как казалось Люсьену. Розовый след сверкал ослепительно, как ничто из виденного им ранее. Неужели она по-настоящему желала его? Неужели столь физически совершенное создание сочло его достойным себя? Это казалось невозможным, но все-таки доказательство сияло перед ним, как путь к спасению посреди шторма.
Мышцы живота у него напряглись, тело захлестнула волна жара. От стремления снова отведать Анью на вкус рот его наполнился слюной. Острая боль пронзила сердце. Ах, снова ласкать ладонями ее груди, ощущая, как от прикосновения затвердевают соски! На этот раз погрузить пальцы во влажные ножны меж ее бедер, двигать ими вперед-назад, поначалу неспешно, а затем все быстрее и быстрее. Она кончит и, может быть, попросит еще. Он застонал.
«Она должна умереть от твоей руки. Не забывай об этом».
«Будто бы я могу это сделать», – сжимая кулаки, подумал он.
– Куда же ты отправилась? – пробормотал он, следуя за вспышками туда, где Анья стояла, когда оттолкнула его. Мигающий голубой. Грусть. Она была огорчена? Тем, что он сказал, будто она не имеет значения? Осознание этого наполнило его чувством вины.
Он внимательнее присмотрелся к цветам. К голубому примешивался яркий пульсирующий красный. Ярость. Он, должно быть, задел ее за живое, и она рассердилась. Чувство вины в нем нарастало. В свое оправдание он мог сказать лишь, что не сомневался: она играет с ним и не хочет его по-настоящему. Он и не подозревал, что ее будет заботить его ответное желание.
Этим Анья чрезвычайно его поразила.
Продолжая разбирать цвета, он наткнулся на слабый след белого. Страх. Что-то ее испугало. Но что? Почувствовала ли она Кроноса? Увидела его? Узнала, что он готовится вынести ей смертный приговор?
Люсьену не понравилось то, что она была испугана.
Чувствуя, что мышцы его напряжены до предела, он последовал за безмолвным белым следом. Двигаясь, он позволил своему телу целиком слиться с демоном Смерти, стать духом, полуночным туманом, способным мгновенно перемещаться с места на место.
Как вскоре обнаружилось, след Аньи привел в их с воинами крепость. В частности, в его спальню. Там она надолго не задержалась, походила из угла в угол и телепортировалась в… спальню Мэддокса и Эшлин.
Люсьен сконфуженно нахмурил брови. Почему сюда? Парочка в обнимку спала на кровати, их щеки раскраснелись от недавнего секс-марафона – в этом он был уверен.
Стараясь подавить внезапный порыв зависти, Люсьен снова взял след Аньи и перенесся… в незнакомую квартиру.
Сквозь трещины в черных оконных ставнях пробивался лунный свет. До рассвета далеко. Так он все еще в Будапеште? Мебели почти нет: у стены коричневый диван с потертой обивкой да плетеное кресло с торчащими планками, которые будут колоть сидящего в спину. Ни телевизора, ни компьютера, ни других удобств современного мира, к которым Люсьен начал постепенно привыкать.
Из соседней комнаты доносилось звяканье кинжалов, так хорошо знакомое Люсьену. Он поплыл на звук, зная, что, кто бы ни был внутри, его не увидит.
На пороге Люсьен застыл как вкопанный, шокированный открывшимся его глазам зрелищем. Даника, обреченная женщина, которую вожделеет Рейес, снова и снова всаживала два кинжала в свисающее со стены чучело в рост человека. Чучело, имеющее сходство с Рейесом и Аэроном.
– Похитишь меня, да? – бормотала она. С висков и груди ее капал пот, пропитывая серую майку. Длинные светлые волосы прилипли к шее. Надо было упражняться часами, чтобы так вспотеть в холодном помещении.
Зачем Анья приходила сюда? Даника скрывается или скрывалась. То был единственный способ обеспечить этой смертной некое подобие жизни, прежде чем Аэрон выследит ее на крыльях Ярости, как повелели боги. Рано или поздно он так и сделает. Его побег из темницы – всего лишь вопрос времени. Ни один из воинов не смог заставить себя лишить его последних крупиц свободы, заковав в созданные самими богами цепи – а они единственные и могли его сдержать. Так что Аэрон в конце концов сбежит.
Люсьен испытывал искушение обнаружить свое присутствие и поговорить с Даникой, но сдержался. Он запомнился ей как злодей, поэтому вряд ли она станет помогать ему в поисках Аньи. Он потер челюсть двумя пальцами. Какие бы цели богиня Анархии ни преследовала, она явно интересуется всей Преисподней. Чем еще больше сбивала его с толку.