Дорога освобождалась медленно… очень медленно…
Наконец в поле зрения Аньи показался герой ее мечтаний. Жаркий вздох застрял у нее в груди, по телу прошла дрожь. Люсьен. Красиво покрытый шрамами, неодолимо мужественный и одержимый демоном Смерти. Сейчас он сидит за столиком у дальней стены, вперившись ничего не выражающим взглядом в Рейеса, своего друга и товарища по бессмертию.
О чем они говорят? Если Люсьен хочет, чтобы одержимый демоном Боли свел его с какой-нибудь смертной женщиной, то одной ложной пожарной тревогой они точно не отделаются. Стиснув зубы и склонив голову набок, Анья сосредоточилась на этой парочке, абстрагировавшись от царящего вокруг шума, и прислушалась.
– …Она была права. Я проверил спутниковую съемку на компьютере Торина. Из моря действительно поднимаются храмы. – Рейес одним глотком осушил содержимое серебристой фляжки, которую держал в руке. – Один в Греции, а другой вблизи Рима, и при нынешней скорости проявления их можно будет исследовать уже завтра.
– Почему же смертные о них не знают? – Люсьен по привычке потер подбородок двумя пальцами. – Парис просмотрел выпуски новостей по всем каналам, но ничего не услышал. Даже домыслов.
«Глупый мальчишка, – подумала Анья, испытывая облегчение оттого, что говорят они вовсе не о сексе. – Вы знаете о них только потому, что я так захотела».
Никто другой храмы не увидит – попросту не сможет. Она проделала этот трюк с помощью миленькой маленькой штучки под названием «хаос», самого мощного источника ее силы, и укрыла храмы штормами, которые будут держать смертных на расстоянии. В то же время Владыкам она скормила достаточно информации, чтобы вытащить их из Вуды.
Она хотела выманить Люсьена из города и вывести из игры. На короткое время. Обескураженным мужчиной легче управлять.
Рейес вздохнул:
– Быть может, это дело рук новых богов. Я все больше склоняюсь к мысли, что они ненавидят нас и жаждут нашей смерти просто потому, что мы наполовину демоны.
Лицо Люсьена оставалось непроницаемым.
– Плевать на то, чьих это рук дело. Утром мы тронемся в путь, как и планировали. Мне не терпится исследовать один из этих храмов.
Рейес швырнул пустую фляжку на стол и с такой силой вцепился в спинку стула, что побелели костяшки пальцев.
– Если повезет, там отыщется треклятый ящик.
Анья провела языком по зубам. Треклятый ящик – он же ларец Пандоры. Сделанный из костей богини Угнетения, ларец обладает достаточным могуществом, чтобы удерживать внутри самых ужасных демонов, которым даже в аду не нашлось места. Во власти ларца извлечь демонов из Владык Преисподней, тела которых стали их невольными вместилищами. А пока существование этих восхитительных яростных воинов зависит от демонов. Нечего и говорить, что их желание завладеть ларцом невероятно сильно.
Люсьен кивнул:
– Не думай об этом сейчас – завтра для этого будет уйма времени. Иди же, веселись. Незачем тебе тратить время в моем скучном обществе.
Скучном? Ха-ха! Анья никогда не встречала столь волнующего мужчину.
Поколебавшись мгновение, Рейес ушел, оставив Люсьена в одиночестве. Ни одна смертная женщина к нему не подходила. Да, они бросали на него взгляды, но их отпугивали шрамы. Ни одна не хотела иметь с ним дело – и потому оставалась в живых.
«Он занят, стервы».
– Заметь меня, – негромко скомандовала Анья.
Прошла минута. Люсьен не повиновался.
Зато ее приказ услышали несколько смертных и повернули голову в ее сторону, а Люсьен продолжал сидеть, с тоской глядя на лежащую перед ним на столе пустую фляжку. На беду Аньи, бессмертные невосприимчивы к ее чарам. То была маленькая привилегия, дарованная им богами.
– Ублюдки, – пробормотала она. – Со всех сторон обложили ограничениями! Лишь бы унизить смиренную Анархию.
Анья была не в чести, когда жила на Олимпе. Богини ее недолюбливали, опасаясь, как бы она, точная копия своей блудницы-матери, не совратила их мужей. И боги ее не уважали, опять же из-за матери. А вот парни ее желали. Во всяком случае, до тех пор, пока она не отправила к праотцам их дражайшего Капитана Бессмертной Гвардии. Тогда ее провозгласили смертельно опасной.
Идиоты. Капитан заслужил то, что она с ним сделала. Поделом ему! Маленький говнюк хотел ее изнасиловать. Оставь он ее в покое, и она пощадила бы его. Но не-е-е-е-ет. Анья не сожалела о том, что вырвала черное сердце из его груди и, насадив на копье, выставила напоказ у храма Афродиты. Нисколечко. Она заколет кинжалом любого, кто попытается лишить ее бесценной свободы выбора.