— Я не могу успокоиться. Я не смогу самостоятельно выбраться из этого дурацкого платья. — Я знаю, что звучу капризно, но сейчас это мой единственный выход. Или это, или гнев, и я чувствую, как гнев постепенно начинает выходить из меня, сменяясь усталостью.
Быть в ярости – это утомительно, начинаю понимать я.
— Я помогу тебе с этим. — Сальваторе делает шаг ко мне, и я рефлекторно отстраняюсь. — Я твой муж, Джиа. — В его голосе звучит нотка отчаяния. — Я не собираюсь насиловать тебя на кровати, как необузданный зверь. Я помогу тебе расстегнуть пуговицы, а потом уйду.
В глубине моего живота что-то замерцало, в нем смешались жар и обида. Я представляла себе Петра именно таким, в конце концов, заполнив голову воображаемыми видениями нашей брачной ночи, где он был настолько ошеломлен тем, что ему наконец разрешили прикоснуться ко мне, что практически поглотил меня, прежде чем мы насладились более мягким вторым раундом. Теперь я не представляю, как пройдет моя брачная ночь.
Игорь обвинил его в похоти, в том, что он взял меня ради своих эгоистичных желаний, но он не похож на человека, охваченного похотью. Он выглядит напряженным, когда снова делает шаг ко мне, на этот раз обходя меня сзади, чтобы дотянуться до пуговиц на задней части платья.
Его пальцы касаются моей шеи, самого верха платья, и я напрягаюсь. Легкое, как перышко, прикосновение вызывает покалывание на коже, заставляя меня перевести дыхание. На краткий миг я представляю, как это прикосновение скользит по позвоночнику, как распахивается платье, медленно создавая то мерцающее тепло, на которое я надеялась. Но Сальваторе только дергает за пуговицы, расстегивая их одну за другой и тихо ругаясь про себя, когда понимает, сколько их еще осталось.
— Кто сшил это проклятое платье? — Пробормотал он с раздражением в голосе.
— Диор. — Я стою лицом вперед, стараясь не думать о том, что скрывается под платьем. О том, что он увидит через мгновение, когда...
Его пальцы замирают в верхней части моего корсета. Я слышу, как он медленно, неуверенно вдыхает воздух в течение короткой секунды. А потом, так же быстро, как и наступил этот момент, он проходит. Он продолжает, расстегивая одну пуговицу за другой, пока платье не оказывается распахнутым до самых бедер. Я чувствую, как его рука снова и снова задерживается на нижней части проймы. Кончики его пальцев слегка касаются самого основания моего позвоночника, тонкой полоски плоти между краем корсета и белым шелком трусиков. Я рефлекторно тянусь вверх, чтобы прижать обвисшее свадебное платье к груди, не желая, чтобы оно упало и позволило ему увидеть меня в нижнем белье.
— Тебе и с этим нужна помощь? — Он прикасается к корсету, его рука проникает под платье, как раз к изгибу моей талии, и я слышу хрип, которого раньше не было. Его пальцы едва заметно прижимаются к жесткому атласу с вышивкой, и я чувствую, что замираю.
В воздухе висит такое напряжение, что его можно резать ножом. Я чувствую, как мой пульс бьется в горле, тяжело и сильно. Мужчина, которого я хотела, не стоит у меня за спиной, и я не хочу того, кто стоит, но что-то в его прикосновении вызывает во мне прилив тепла, и моя кожа теплеет.
От смущения, говорю я себе. Потому что мой крестный раздевает меня. Но он больше не крестный. Он мой муж. И сегодня...
Я быстро качаю головой.
— Я справлюсь. — Мой голос тоже звучит странно, выше, чем обычно, застревает в горле. — Со мной все будет в порядке. — Не то слово, которое я бы использовала. Но это может быть тем, что заставит Сальваторе выйти из комнаты и даст мне возможность побыть одной.
Он убирает руку, отступая назад.
— Хорошо, Джиа. Я вернусь, когда закончу с делами. Еду тебе скоро принесут.
Я не двигаюсь. Я молчу. Я стою, прижимая к груди свадебное платье, пока не слышу шаги Сальваторе, направляющегося к двери, и щелчок, с которым она открывается и снова закрывается. И тогда я опускаю руки. Платье падает на талию, рукава из тюля скользят по рукам, вес юбки тянет ее вниз по бедрам, пока она не превращается в лужу из шелка, кружев и тюля у моих ног. Я стою в свадебном белье и дрожу, обхватив себя руками, пытаясь сообразить, что делать дальше.
Бежать я не могу, по крайней мере, пока - если только не хочу попытаться вырваться на свободу в одном лишь халате из отеля Плаза. Оцепенев, я потянулась к тесемкам корсета, развязала их и раздвинула, чтобы снять его. Когда я иду в ванную, он вместе с остальным бельем падает в кучу вместе с платьем. Я оставляю все там, пусть кто-нибудь другой подбирает.
Мой желудок урчит, напоминая мне, что я не ела с тех пор, как съела немного даниша и фруктов сегодня утром, хотя я бы с радостью выпила еще один бокал шампанского прямо сейчас. Я подхожу к шкафу, нахожу один из мягких, пушистых халатов и закутываюсь в него, опускаюсь на край дивана и жду обещанной Сальваторе доставки еды в номер.
Через несколько минут приносят сэндвич с курицей-гриль с авокадо и лимонным айоли, а также стопку тонкого, хрустящего картофеля фри, посоленного и посыпанного пармезаном. К сожалению, к этому блюду не прилагается шампанское, но, даже будучи такой озабоченной и измотанной, я поглощаю все целиком. Я не ела полноценной пищи со вчерашнего вечера и умираю от голода. Не мешает и то, что, как бы мне ни хотелось получать удовольствие от всей этой ситуации, еда очень вкусная.
Я также не хочу следовать ни одному из предложений Сальваторе, но либо горячая ванна, либо сон, это все, чего я хочу, но я не хочу быть в постели, когда он вернется. Поэтому я выбираю ванну, оставляю поднос с едой и направляюсь именно туда.
Она такая же элегантная, как я и предполагала, вся в белом и золотом, с огромной ванной. Я сразу же отправляюсь туда, включаю воду настолько горячую, насколько могу выдержать, и перебираю туалетные принадлежности, разложенные на красивом золотом подносе, пока не нахожу масло для ванны с ароматом ванили.
Я наливаю его, вдыхаю сладковатый пар и чувствую, как немного расслабляюсь. Я закрываю дверь в ванную, запираю ее на ключ и опускаюсь в нее, по очереди вытаскивая шпильки из волос, пока они не рассыпаются по спинке ванны, и я погружаюсь в горячую воду.
Несмотря на себя, я чувствую, как мои мышцы начинают расслабляться. Я закрываю глаза, представляя себя где-нибудь в другом месте, подальше от Сальваторе и его махинаций, от того, что произойдет сегодня вечером, от бушующих эмоций, которые все еще бушуют в моей груди. Я представляю, что мой отец все еще жив и что у меня все еще будет все, что я хотела. Что день моей свадьбы не провалился с треском и что я не оказалась в ловушке брака, который мне не нужен, с мужчиной, который, похоже, совсем не тот человек, за которого я его принимала.
И на какое-то время я почти поверила в то, что это правда.
6
САЛЬВАТОРЕ
Неподходящее время, чтобы начать действовать импульсивно. Даже когда я был моложе и, возможно, хотел этого, я всегда держал себя в руках. Я никогда не позволял себе потакать низменным порывам, быть кем-то меньшим, чем человеком, способным исполнять желания дона, которому я служил. Я не жил как священник, но всегда избегал излишеств во всем, в том числе и в желаниях.
Я сжимаю кулаки на боках, выходя из гостиничного номера, пытаясь избавиться от ощущения, которое задерживается на кончиках моих пальцев, - ощущения первого прикосновения к ней. Я говорил Игорю, что мое вмешательство в свадьбу не имеет ничего общего с похотью, и что я не желаю свою крестницу, а лишь хочу защитить ее от судьбы, которой не мог отдать по доброй воле.
Но я почувствовал, как у нее перехватило дыхание, когда я коснулся ее шеи. Я увидел, что на ней надето под этим платьем - белье, подобающее принцессе, девственной невесте. Той, которую должны были принести в жертву Братве сегодня ночью, даже если ни она, ни ее отец не видели этого.