На мгновение мне кажется, что моя кровь превратилась в лед. Хуже и опаснее, чем свадьба Джии с наследником Братвы, может быть только то, что она отправится туда сейчас, одна и незамужняя. Я ни на миг не верю, что они приютят ее и выполнят договор, заключив брак, намеченный на эти выходные. Петр примет ее невинность и отбросит, или пахан отбросит, или оба. У меня сводит живот при одной мысли об этом, о том, что Джиа будет беззащитна, как ягненок среди волков. Я в тупике. Она в опасности, я в этом уверен. Но она права в том, что это было последнее желание ее отца.
Очевидно, что и ее тоже.
Я мог бы приставить к ней усиленную охрану на ближайшие полгода, пока не найду решение или кого-нибудь другого, за кого ее можно выдать замуж. Но я не верю, что Братва будет ждать полгода, чтобы нанести ответный удар, или что Игорь согласится на отсрочку. Они могут попытаться похитить ее, и им это даже удастся. Тогда не будет никакого брака, только разорение для нее, а возможно, и что-то похуже. А если она попытается бежать, если каким-то образом проскочит мимо моей охраны и отправится к ним...
Какой у меня будет выбор?
У меня замирает сердце, когда я смотрю на непокорную девушку, стоящую передо мной, ее сложенные руки и горящие глаза. Ее не переубедить. Есть опасность, если я соглашусь, и опасность, если я откажусь. И я понятия не имею, какой путь обеспечит ей безопасность. Поэтому, вопреки здравому смыслу, я иду по тому пути, по которому шел всегда. Я следую приказам Энцо, его желаниям. Я делаю то, о чем он просил. В последний раз.
— Хорошо. — Я медленно вздохнул, чувствуя, как тяжесть ужаса оседает на мои плечи. — Тогда ты выйдешь замуж за Петра в воскресенье. Как и договаривались.
Джиа не благодарит меня. Она вообще ничего не говорит. Она просто кивает и, повернувшись на каблуках, выходит из кабинета, с силой захлопывая за собой дверь.
И я не могу отделаться от ощущения, что только что подписал ей смертный приговор.
3
ДЖИА
День моей свадьбы прекрасен настолько, насколько я могла надеяться. Ни облаков, ни дождя, ничего, что могло бы навести на мысль о надвигающейся гибели, в которой, кажется, так уверен мой крестный отец. В последнюю неделю он был холоден и молчалив, разговаривал со мной только по необходимости, погрузившись в работу и управление делами моего покойного отца. Когда мы общались, то только для того, чтобы кратко обсудить свадьбу, просмотреть протокол и уточнить последние детали. Даже официальные обеды отошли на второй план, Сальваторе держится особняком, проводя долгие часы и поздние ночи в своем кабинете. Я чувствую в нем напряжение, страх и не могу понять. Как будто он живет в другом мире, с другим взглядом на Братву, чем у меня или, как я подозреваю, у моего отца, учитывая, что он организовал этот брак.
Я сижу на краю кровати, когда в дверь стучит Розария, а за ней две мои близкие подруги - Анжелика и Кристина. Они уже одеты, в розовые платья подружек невесты, которые я выбрала несколько месяцев назад. Большую часть подготовки к свадьбе взял на себя наемный организатор, мой отец не собирался заниматься ничем из этого, и она обращалась ко мне по любому вопросу, требующему моего мнения. Единственное, на чем настаивал отец, так это на том, чтобы я принимала в этом как можно больше участия. Так что, хотя два месяца назад Анжелика не имела ни малейшего права голоса на своей свадьбе, мне довелось выбирать часть своей. Цветы, вкус торта и тому подобное и, конечно же, то, во что я и мои подружки будем одеты.
За ними заходит одна из горничных с подносом, на котором лежат пирожные, фрукты и мимозы. Розария тут же протягивает мне одну, а Кристина берет маленькую фарфоровую тарелку с цветочным узором и начинает выкладывать на нее кусочек малинового даниша и ложечку нарезанных фруктов.
— Вот, тебе нужно что-нибудь съесть. — Она протягивает тарелку мне. — Прежде чем ты начнешь пить, — добавляет она, с упреком глядя на Розарию.
— Она сегодня выходит замуж за наследника Братвы. — Розария нервно смотрит на меня. — Думаю, ей нужно шампанское.
— С чего бы это? — Я делаю глоток и закусываю клубникой, чтобы успокоить Катерину, хотя в моем животе так много бабочек предвкушения, что я не уверена, как мне удастся поесть. — Петр замечательный. Он романтичный, добрый и...
— Ты просто не знаешь его. — Розария прикусила губу. — Не совсем. Или какой будет его семья...
— Я проводила с ним время дважды в месяц в течение первой половины наших отношений. А потом каждые несколько недель после этого. Это больше, чем получают большинство девушек вроде нас. — Я откусываю еще один крошечный кусочек даниша. — Я очень волнуюсь, выходя за него замуж.
— Нервничать тоже нормально. — Анжелика достает мою косметичку, расставляя предметы, чтобы помочь мне с ней. — Я была в ужасе в день своей свадьбы.
— Ты выходила замуж за сицилийца, которого никогда не видела, — замечаю я. — Я знаю Петра. Мы узнали друг друга получше. У меня нет никаких причин для того, чтобы быть никем иным, кроме как взволнованной. — В моем голосе слышится нотка разочарования. Я не хочу, чтобы этот день что-то омрачало, и я не хочу быть никем иным, кроме как счастливой. Сальваторе уже несколько месяцев нависает темной тучей над темой моего брака, и все, чего я хочу от своих друзей сегодня, это восторга.
Кристина, кажется, уловила мое настроение.
— Мы просто хотим успокоить тебя, если тебе это нужно, — быстро говорит она. — Но не похоже, что тебе это нужно! И я рада, что ты счастлива.
— Да. — Я встаю, забираю с собой маленькую тарелку с едой и бокал с мимозой и иду садиться за свой туалетный столик, чтобы Анжелика помогла мне сделать макияж и прическу. — Ты можешь принести мне мой букет?
Я лезу в шкатулку, пока Кристина достает мой букет - великолепный букет из огромных пионов разных оттенков розового, смешанных с белыми розами и зеленью. Я достаю медальон, который много лет назад подарил мне отец, с его фотографией и фотографией моей матери по обе стороны от него. Я обернула цепочку вокруг ленты, удерживающей стебли букета, и закрепила ее на месте. Я хочу, чтобы мой отец был сегодня со мной, хоть в какой-то мере, и это был лучший способ, который я могла придумать. И я хочу, чтобы моя мать тоже была здесь, хотя я никогда не знала ее достаточно хорошо, чтобы чувствовать ту же привязанность, что и к отцу, или испытывать ту же глубокую скорбь, что она не может быть здесь сегодня. Мне было всего пять лет, когда она умерла, недостаточно, чтобы хорошо ее запомнить. Я скорбела о потере отношений, которые могли бы быть у нас, когда я стала старше, больше, чем о самой маме.
Анжелика подключает щипцы для завивки волос и протягивает мне тюбик с праймером для макияжа, пока ждет, пока он нагреется. Кристина сидит на краю кровати, чередуя укусы даниша с глотками мимозы. Розария идет к шкафу, чтобы достать мое свадебное платье. Его доставили два дня назад, застегнутым в розовый пакет для одежды, и бабочки в моем животе взлетают в облако волнения, когда она вешает пакет на дверцу шкафа.
— Ты будешь выглядеть как принцесса, — говорит Розария, расстегивая молнию. — Абсолютно красивой. Самой потрясающей невестой на свете.
Я наслаждаюсь каждым моментом своего преображения. Анжелика завивает мои длинные темные волосы, оставляя их густыми и тяжелыми вокруг плеч, сбрызгивает их средством, а затем начинает закручивать и закреплять их в элегантную прическу, утыканную золотыми шпильками с жемчужными наконечниками. Макияж она делает легким, оставляя меня почти с голым лицом для неподготовленного глаза, с намеком на румяна и искусным напылением теней цвета шампанского и розы на веках. На губы нанесена розовая помада, и я выгляжу как образ румяной невесты - невинной, милой и девственной.