Когда я возвращаюсь, на Джии уже белый сарафан - довольно легкая вещь из плетеного материала с горловиной и кружевным подолом. Я колеблюсь, вспоминая о подарках, которые купил ей вчера. Когда я увидел ее в баре с Блейком, у меня возникло желание выбросить их в этот чертов океан, после того что она сделала. Какая-то часть меня не считает, что она заслуживает подарков после флирта с другим мужчиной. А часть меня признает, что независимо от того, было ли ее поведение приемлемым или нет, оно было обусловлено обстоятельствами наших отношений. Обстоятельства, которые я создал сам.
По крайней мере, я могу принять тот факт, что обиды не помогут нам двигаться вперед.
Я подхожу к стулу, на котором лежат вчерашние брюки. Уборщицы здесь не было со вчерашнего дня, так что грязную одежду, слава богу, никто не убирал. Коробки все еще в кармане, и я вытаскиваю их, поворачиваясь к Джии.
— У меня есть кое-что для тебя. — Я опускаюсь на край кровати и протягиваю ей две маленькие коробочки.
Она удивленно смотрит на меня.
— Ты мне что-то купил?
Я киваю.
— Я ходил вчера за обедом, чтобы найти подарок для тебя. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь придумать, как объяснить, что я чувствовал вчера, пока все не разлетелось на куски. — Я знаю, что не делаю тебя счастливой, Джиа. Но подарки, кажется, делают тебя счастливой, и поэтому я...
Выражение ее лица заставляет меня резко прерваться.
— Я не говорю, что ты избалована, — быстро добавляю я. — Я говорю, что знаю, что ты любишь красивые вещи, и когда я подарил тебе серьги из оникса, чтобы ты надела их с платьем на ужин, я заметил, что ты надевала их еще несколько раз. Поэтому я подумал... — Я резко выдохнул. — Это для тебя.
Джиа осторожно берет коробки из моих рук. Она ставит меньшую на комод, а затем поднимает крышку длинной. Когда она видит браслет, лежащий внутри, я вижу, как расширяются ее глаза.
— О, — тихо говорит она. — Он прекрасен.
— Ты так думаешь? — Я облегченно вздыхаю. — Я не знаю, как выбирать такие вещи. Я никогда не ходил по магазинам для других женщин, кроме тебя.
Джиа смотрит на меня, слегка нахмурив губы.
— Нет? Ты никогда не покупал никому другому подарки?
Я покачал головой, чувствуя себя неловко из-за такой постановки вопроса. Я не ожидал, что буду говорить с Джией о других женщинах.
— В прошлом у меня была помощница, которая присылала цветы, — наконец говорю я. — Но я никогда не был с кем-то достаточно долго, чтобы задумываться о том, чтобы подарить ей что-то более изысканное, чем это.
Джиа кивает, как будто не совсем уверена, что сказать. Но она протягивает руку вниз и осторожно достает браслет из коробки.
— Вот. — Она протягивает его на запястье. — Наденешь его на меня?
Я чувствую, как она слегка вздрагивает, когда я касаюсь ее кожи. Ее запястье кажется нежным, почти хрупким в моих пальцах, и меня снова охватывает желание защитить ее. Она сильнее, чем кажется, я знаю это, но в таком состоянии она кажется такой хрупкой. Мне хочется прижать ее к себе, пообещать ей, что я защищу ее от любого вреда. Но я уже обещал ей это, и этого оказалось недостаточно. Это не то, что ей нужно, не совсем то. А может, и нужно, но не то, чего она хочет. То, что ей нужно от мужа, от меня, гораздо сложнее и труднее, чем такая простая вещь, как защита.
Осторожно я застегиваю браслет на ее запястье. Она бросает взгляд на другую коробку и тянется к ней, улыбаясь, когда видит серьги.
— Они тоже прекрасны, — мягко говорит она. — Ты определенно знаешь мой вкус в украшениях.
— Я догадывался, — признаю я. — Я еще не до конца уверен в твоих вкусах. Но если я буду продолжать покупать тебе подарки, то научусь.
Джиа смеется.
— Мне нравится, как это звучит. Ты готов идти?
Она не накрашена, волосы распущены, платье спускается чуть выше колен. Она надевает плоские кожаные сандалии и оглядывается на меня. В таком виде она выглядит удивительно красивой, естественно прекрасной. По-моему, она выглядит еще прекраснее, чем в день своей свадьбы, в платье из кружев и шелка, с идеально уложенными волосами и макияжем.
Я делаю вдох.
— Пойдем.
Трудно отключить ту часть моего сознания, которая всегда настроена на то, что должно быть сделано - звонки, которые нужно сделать, встречи, которые нужно организовать, дела, которые нужно уладить, и взятки, которые нужно раздать, предупреждения, которые нужно доставить. В этой жизни есть нечто большее, чем сидеть за столом с бокалом коньяка, пока мои люди занимаются делами. После десятилетий работы я настолько привык к этому, что вытеснение этих мыслей из головы кажется мне неестественным. Но я ставлю телефон на беззвучный режим по просьбе Джии, засовываю его в карман и выхожу вслед за ней из виллы с нашей охраной на буксире.
День прекрасен. Солнце мерцает на воде, слабый ветерок доносит запах соли и ослабляет резкое жжение солнца. Джиа ведет меня к рынку под открытым небом, который, по ее словам, она посетила в свой первый день. Там полно туристов, и я чувствую, как напрягаются мои мышцы, оглядываясь по сторонам в поисках признаков опасности, и чтобы убедиться, что за нами следит охрана. Я мельком вижу, как Винс растворяется в толпе, и пытаюсь расслабиться, но это трудно.
И тут я чуть не подпрыгиваю, почувствовав, как пальцы Джии скользят по моим. Я оглядываюсь на нее и вижу, что она смотрит на меня с язвительной улыбкой на лице.
— Все в порядке, — мягко говорит она. — Нам ничего не угрожает, Сальваторе. Я выхожу на улицу каждый день с тех пор, как мы сюда приехали, и у меня не было никаких проблем. Винс говорил тебе, что были какие-то неприятности, о которых я не знаю?
Я покачал головой.
— Нет. Он сказал, что все было хорошо, каждый день до сих пор.
— Тогда постарайся расслабиться. — Она легонько сжимает мою руку. — Пожалуйста.
Меньше всего я ожидал, что Джиа возьмет меня за руку по собственной воле. Ощущение того, что ее пальцы обвиваются вокруг моих, приятно, и я чувствую, как расслабляюсь, совсем немного. Меня удивляет, как много может сделать такое маленькое прикосновение. Я прикасался к этой женщине более интимными способами, чем любой другой мужчина, и все же я так редко прикасался к ней теми маленькими способами, которые кажутся более интимными, чем секс. Может быть, дело в том, что я занимался сексом со многими женщинами, но я редко держал кого-то за руку, или касался спины, когда вел их в комнату, или клал руку на бедро. Прикосновения ради похоти, ради удовлетворения желания - этого в моей жизни было предостаточно. Но нежная, сладкая близость, это то, чего я не могу припомнить, когда в последний раз принимал в ней участие.
Я чуть крепче сжимаю ее руку и следую за ней дальше по рынку.
Джиа явно в восторге от всего этого. Мы останавливаемся у киоска продавца шляп, где она рассматривает множество широкополых пляжных шляп и останавливается на белой соломенной, подходящей к ее платью, с голубой шифоновой лентой, обернутой вокруг нее. Она надевает ее на голову и наклоняет лицо, чтобы посмотреть на меня.
— Что ты думаешь?
— Ты выглядишь очаровательно, — честно говорю я ей, и она морщит нос.
— Я не хочу быть очаровательной.
— А как еще это назвать? — Я тянусь вверх, откидывая край шляпы, чтобы засунуть под нее голову, и, не задумываясь, кладу одну руку ей на талию, притягивая ее ближе. Я наклоняюсь и прижимаюсь к ее рту.
Я чувствую, как она задыхается. Я чувствую, как она наклоняется ко мне, как ее руки поднимаются, чтобы прижаться к моей груди, но она не отталкивает меня. Впервые она не сопротивляется. Ничего, кроме того, что ее мягкие губы расходятся под моими, а ее язык нерешительно высовывается навстречу моему. Вкус у нее сладкий, немного резкий, как у мимозы, которую она пила сегодня утром, и у меня голова идет кругом от внезапной, отчаянной потребности в ней. Я почти накрываю ее рот своим, углубляя поцелуй, пока не чувствую, как кто-то натыкается на меня, и вспоминаю, где мы находимся.