Оби-Ван сдавил рукоять светового меча под плащом. Неужели, бросив Энакина умирать на Мустафаре, он еще сильнее затянул на его шее петлю темной стороны?
Способен ли он вновь встретиться с Энакином лицом к лицу?
Способен ли он в этот раз убить его?
С дальней стороны улицы он украдкой следил за Оуэном и Беру, которые ходили от лавки к лавке, запасаясь продуктами. Должен ли он предупредить их о Вейдере? А может, стоит забрать у них Люка и спрятать его на еще более глухой планете во Внешнем Кольце?
Внутри Оби-Вана накапливался страх. Его надежды и надежды Йоды на лучшее будущее разбивались так же легко, как Избранный разбил надежды джедаев на восстановление равновесия в Силе.
«Оби-Ван».
Он застыл как вкопанный. Этот голос он не слышал много лет, да и сейчас он воспринимал его не ушами, а мысленно.
- Квай-Гон! - воскликнул Оби-Ван. - Учитель! - Осознав, что местные немедленно нарекут его сумасшедшим, если вдруг заметят, как он разговаривает с пустотой, джедай нырнул в узкую аллею между двумя лавками. - Учитель, Дарт Вейдер - и в самом деле Энакин? - спросил он через мгновение.
«Да. Хотя тот Энакин, которого мы с тобой знали, был порабощен темной стороной».
- Я допустил ошибку, оставив его на Мустафаре. Я должен был убедиться, что он мертв.
«Сила определит будущее Энакина, Оби-Ван: Люку нельзя говорить, что Вейдер - его отец, пока не настанет подходящий момент».
- Должен ли я перепрятать Люка в еще более глухое место?
«Та малая частица Энакина, что еще живет внутри Вейдера, считает Татуин источником практически всего, что причиняет ему боль. Вейдер никогда больше не ступит на поверхность Татуина - хотя бы из опасения пробудить в себе дремлющего Энакина».
Оби-Ван облегченно выдохнул:
- Значит, мой долг остается прежним. Но из того, что сказал мне Йода, я понял, что мне еще многому предстоит научиться, мастер Квай-Гон.
«Ты всегда стремился к знаниям, Оби-Ван».
Голос Квай-Гона стих; вместе с ним начали рассеиваться и страхи Оби-Вана, сменяясь заново обретенными надеждами.
Вернувшись на слепящий свет двух солнц, он нагнал Оуэна, Беру и Люка и весь остаток дня неслышной тенью следовал за ними.