— Понятно. — Гэвин сжал ладони. — Я соберу эскадрилью, а вы покажете, где они находятся, и мы проверим ваше предположение.
— Я знал, что ты заинтересуешься, и ценю это. Но у нас есть проблема.
— Какая?
Ботан вздохнул:
— Судя по тому, как с принцессой Леей разговаривали в Сенате, правительство не обрадуется, если будут предприняты хоть какие-то шаги, которые могут подтвердить ее правоту. И, несмотря на то, что у меня есть люди во Внешнем кольце, я не могу приказать им исследовать место стычки. Я даже не могу помочь другим в их поисках. Ничего! Любое действие, способное доказать небезосновательность слов Леи, — политическое самоубийство.
— Но настоящее самоубийство — согласиться с версией, что предостережение Леи — выдумка, не так ли? — глядя себе под ноги, хмуро поинтересовался Гэвин и посмотрел на Траеста. — Понимаю, Сенат сейчас возглавляет Борск Фей’лия и вы находитесь в довольно щекотливом положении, но игнорировать…
Траест поднял руку, жестом останавливая Гэвина:
— Полковник, из-за того, что мой дед потерпел поражение при Борлеиасе, к моменту моего поступления в Ботанскую военную академию моя семья уже не имела прежнего влияния. Я был вынужден пойти в небольшую безымянную школу, где один из наставников довольно подробно указал мне на недостатки государственного устройства ботанов. Я надеюсь, вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы понимать, что я — другое поколение, новое, молодое. И я не всегда делаю то, что считают правильным вышестоящие. Например, если руководство узнает, что я вас допустил к подобной симуляции, я стану рядовым офицером и мне придется снова карабкаться вверх.
— Ну, в первый раз у вас это быстро получилось, адмирал.
— Тогда мой взлет был стремительным лишь благодаря череде отставок в верхушке ботанской военной элиты, последовавшей за Каамасским конфликтом. Я не против политики, если она позволяет двигаться в нужном мне направлении, но я против нее, если она мешает мне поступать так, как я считаю правильным. — Траест развел руками: — И вот что я подумал, полковник. Можно отправить эскадрилью «Изгои» во Внешнее кольцо под видом пиратов, решивших поживиться в отдаленных системах. Мои отряды, разумеется, будут вас преследовать, но вы сможете скрываться, прятаться и исследовать все что угодно.
— А если мы наткнемся на «прыгунов»?
— Ради всеобщего блага, надеюсь, этого не произойдет. — Ботан мрачно улыбнулся: — Но, если вдруг это случится, мы их разобьем и предоставим Сенату доказательства, от которых уже будет не так-то просто отмахнуться.
3
Люк Скайуокер стоял на краю рощи, позволяя легкому ветру Явина-4 играть с полой его темного плаща. На круглой поляне стояли несколько серых плит — памятники павшим джедаям и падаванам. Ганторис был первым, затем шли Никос Марр, Крей Мингла и Дорск-81. За ними последовали другие и вот теперь Мико Релья.
Глядя на памятники, Люк ощущал, как в нем борются противоречивые чувства. Он гордился подвигами этих джедаев, пожертвовавших жизнью ради общего блага. Даже не закончив свое обучение, они смогли проявить себя истинными джедаями и превосходными воинами. Они стали примером для новых учеников, а их подвиги показали, какой это труд — быть настоящим рыцарем.
Но вместе с этим Люка терзала совесть. Я не посмел бы называть себя человеком, если бы не спрашивал себя, мог ли я предотвратить их гибель.
Люку пришлось непросто в первые годы существования Академии джедаев, он продолжал искать свой собственный путь джедая и наставника. Его служение темной стороне, на которую он перешел, когда вернулся Император, не прошло бесследно: он не до конца понимал потребности своих учеников. И хотя Люк признавал, что, возможно, ему рано становиться учителем, не возьми он на себя эту ответственность, отряд, выступивший против юужань-вонгов, был бы совсем крохотным.
— Ты знаешь, мы не будем ставить памятник Маре здесь.
Люк поднял голову и невольно улыбнулся. Он посмотрел через плечо на темноволосого рыцаря в зеленых одеждах.
— Я думал не об этом, Корран.
— Может, сейчас и нет. — Корран Хорн пожал плечами. — Но такая мысль наверняка посещает тебя время от времени. Она и мне порой отравляет жизнь, с того момента как я узнал… Но здесь не будет памятника Маре.
Люк нахмурил брови:
— Твои слова можно трактовать двояко. Либо болезнь не убьет Мару, либо ни одного джедая не останется в живых, чтобы поставить ей памятник.
Зеленоглазый джедай кивнул, затем почесал бороду, которая когда-то была каштановой, но теперь ее уже тронула седина.