— Я хочу задать вам один вопрос, Элегос.
— С удовольствием на него отвечу.
Хан кивнул, и его голова качнулась так, будто мышцы шеи не держат ее и она просто прикреплена к позвоночнику.
— Насколько я знаю, вы, каамаси, можете хранить воспоминания. Живучие воспоминания.
Лея протянула к Элегосу руку:
— Простите меня, Элегос. Я узнала об этом от Люка и подумала, что мой муж…
Каамаси покачал головой:
— Я не сомневаюсь, что вам можно доверить знание о мемниях. Важные события, происходящие в нашей жизни, оставляют воспоминания. Мы можем передавать их представителям своего вида и некоторым джедаям. Чтобы стать мемниями, воспоминания должны быть очень значимыми и яркими.
— Да, яркие воспоминания не желают уходить. — Хан уставился куда-то между стеной и окном. Он на мгновение замолчал, а затем пристально посмотрел на Элегоса: — Меня интересует вот что: как вы от них избавляетесь? Как прогоняете из своей головы?
Мука в голосе Хана разрывала сердце Леи.
— О, Хан…
Жестом руки он попросил ее замолчать. Выражение его лица стало каменным.
— Как вы это делаете, Элегос?
Каамаси чуть приподнял подбородок:
— Мы не умеем от них избавляться, капитан Соло. Мы можем разделить их тяжесть с другими, но прогнать вовсе мы не в силах.
Хан зарычал и свернулся в кресле, отчаянно надавливая руками на глаза.
— Я бы их вырвал, если бы это помогло перестать видеть… Я бы непременно так и поступил, не думая ни секунды. Я не могу перестать видеть это, видеть его, видеть, как он умирает…
Его голос загрохотал, превратившись в грубый, жесткий звук, напоминающий грохот феррокрита:
— Я постоянно его вижу, вижу, как он стоит… Он спас моего сына. Спас Энакина. Бросил моего мальчика мне прямо в руки. Но когда я снова на него взглянул, порыв ветра сбил его с ног, а затем на него обрушилось здание. Но он поднялся. Он был изранен и весь в крови, но снова встал. Встал и протянул ко мне руки. Протянул руки, чтобы я помог ему. Помог ему так же, как он помог Энакину.
Голос Хана сорвался, и он умолк. Его подбородок дрожал.
— Я его видел, понимаете? В тот момент, когда он стоял там, а на Сернпидал обрушилась его луна. Воздух раскалился. Он стоял и кричал. От яркой вспышки он стал просто черным силуэтом, а потом будто сгорел изнутри. Я видел его кости. Сначала они почернели, но потом стали белыми — такими белыми, что больно глазам. И все. — Хан вытер нос рукой. — Мой лучший друг, мой единственный настоящий друг. И я позволил ему умереть. Как мне жить с этим? Как мне забыть об этом? Скажите.
Голос Элегоса зазвучал мягко, но вместе с тем в нем чувствовалась внутренняя сила.
— Ваши воспоминания — лишь отчасти то, что вы видели, а отчасти — ваши страхи. Вы считаете, что подвели его, и поэтому вам кажется, будто и он так думал в последние минуты своей жизни. Но мы не знаем наверняка. Воспоминания не столь однозначны.
— Вы не понимаете, вас там не было.
— Да, меня там не было, но я бывал в похожих ситуациях. — Каамаси опустился на корточки, утонув в полах своего длинного плаща. — Когда я впервые воспользовался бластером, я убил троих. Я видел, как они задергались, а затем упали. Я смотрел, как они умирают, и знал, что это воспоминание останется со мной навсегда — воспоминание о том, как я лишил их жизни. Потом мне объяснили, что бластер был настроен так, что я мог лишь оглушить их. Выходит, мои воспоминания были ошибочны. Как, возможно, и ваши.
Хан яростно помотал головой:
— Чуи был моим другом. Он на меня рассчитывал, а я его предал.
— Не уверен, что он бы с вами согласился.
— Откуда вам знать, вы даже не были с ним знакомы! — взревел Хан.
Элегос положил руку ему на колено.
— Да, я не был с ним знаком, но много о нем слышал. И вы только что рассказали, как он спас вашего сына, это убедило меня, что он сильно вас любил.
— Он не мог меня любить. Чуи умер, ненавидя меня. Я бросил его. Оставил умирать. Его последние мысли были наполнены ненавистью ко мне.
— Нет, Хан, нет. — Лея опустилась на колени рядом с мужем и взяла его за руку: — Ты не можешь так думать.
— Я там был, Лея. Я мог спасти Чуи и не спас. Я позволил ему умереть.
— Что бы вы ни думали, капитан Соло, Чубакка так не считал.
— Откуда вы можете знать?