Корран почувствовал концентрацию Силы в своем сыне и сжал его плечо.
— Не стоит, Валин.
Ганнер развел руки в стороны, и на губах у него мелькнула улыбка:
— Прошу тебя, Валин, покажи, на что ты способен. Вызови какое-нибудь видение, что угодно. Обещаю испугаться.
Мальчик гордо вскинул голову, отпустив Силу.
— Самое жуткое, что я могу представить и так стоит передо мной.
Ганнер медленно захлопал в ладоши.
— А он с характером. Это хорошо. — Он посмотрел на Коррана: — Наш корабль готов к отправлению.
— Я как раз прощался с сыном.
— У нас еще есть время. Не слишком много, но есть.
Корран повернулся к Валину:
— Возвращайся в Великий храм. Мама и сестра ждут тебя там. Скажи, что я скоро приду попрощаться с ними.
Мальчик чуть приподнял одну бровь.
— Ты уверен?
— Я не обижу его, — рассмеявшись, заявил Ганнер.
Валин бросил на Ганнера сердитый взгляд:
— Можно подумать, будто ты сможешь…
— Иди, Валин. Мама начнет волноваться, а нам с тобой это ни к чему. — Корран взъерошил волосы мальчика. — Пойди скажи, что я скоро буду, хорошо?
Мальчик кивнул и помчался в сторону храма.
Корран посмотрел ему вслед, затем медленно повернулся к Ганнеру:
— Ладно, теперь говори, зачем тебе понадобилось встретиться со мной наедине, вдали от других?
— Поразительная проницательность. — Ганнер прищурился: — По протоколу ты возглавляешь нашу экспедицию…
— Уточню: я действительно ее возглавляю. — Корран сложил на груди руки. — А ты — мой помощник.
— Официально — да. Но лишь на бумаге…
— Что ты пытаешься сказать?
— Я пытаюсь сказать, что ты старый джедай — такой же старый, как твой двухфазный световой меч. Я пытаюсь сказать, что прекрасно знаю, как ты относишься к идеям Кипа Дюррона — идеям, которые, по моему мнению, должны стать основополагающими, если мы хотим, чтобы Орден успешно исполнял свое предназначение в галактике. — Ганнер слегка пошевелил рукой, и камень оказался в воздухе — будто застрял в невидимом турболифте. — Я буду делать все, что сочту необходимым для выполнения нашей миссии, и не потерплю вмешательства с твоей стороны.
Камень полетел в Коррана. Он увернулся, подавшись вправо, а камень отскочил влево и рухнул на землю.
— Я доходчиво выразился? — усмехнулся Ганнер.
— Весьма. — Корран спокойно опустил руки. — Ты сказал, что ваша философия важнее дела, на которое нас отправляют.
— Это совсем не так.
— Несомненно, но я и не ждал, что ты поймешь. — Корран покачал головой: — Вы с Кипом и все ваши сторонники изо всех сил стараетесь доказать галактике, что без джедаев она не выживет. Вы носите строгую форму, ваши методы суровы, а подчас даже жестоки. По большей части они оказываются единственно правильными, не могу с этим поспорить. Но мне не нравится ваша позиция, не нравится, как вы выполняете свою работу. Вы все говорите: «Эй, мы джедаи. Вы должны нас уважать». Лично я считаю, что уважение нужно заслужить.
Ганнер помрачнел:
— А мы и заслужили его. Именно джедаи превратили хаос Империи в порядок.
— Нет, все это сделал один джедай, который был тогда единственным джедаем. Люк Скайуокер заслужил уважение всей галактики, а не мы. Нам же следует каждый день исполнять свой долг так, чтобы мы были достойны уважения. И подумай над тем, что к тем, кто считает себя единственно правым, всегда относятся подозрительно и враждебно. — Корран ухмыльнулся: — Я наблюдал это, когда работал в КорБезе и позже, когда стал джедаем.
Ганнер откинул голову назад и расхохотался:
— Уж кому-кому, но не тебе критиковать нас за создание образа, который облегчает нашу работу.
— В каком смысле?
— Вспомни, что ты сделал на Куркрасе. Ты терроризировал население планеты. Заставил их видеть жуткие вещи, которых на самом деле не было. — Торжествующая улыбка появилась на лице Ганнера. — Тогда тебя звали Кейран Халкион, и ты сам использовал методы, к которым прибегаем и мы. Ты прекрасно знаешь, насколько они бывают эффективными.
— Нет, нет и нет, — покачал головой Корран. — Даже не думай использовать мои действия на Куркрасе как оправдание своим. Куркрас был вне закона, планета-изгой, населенная пиратами. Я использовал против них их же страхи, чтобы разрушить их коалицию. Я заставил тех, кто бежал от возмездия, поверить, что оно их настигло. Вы же, оказываясь в какой-либо ситуации, отстраняетесь, оцениваете ее со стороны и всегда осуждаете. Никто не чувствует себя в безопасности, пока вы находитесь поблизости, потому что вы можете заявиться в любой момент и начать вершить свой суровый суд.