— Вам кажется, это может стать проблемой?
— Как и вам. — Элегос осторожно ей улыбнулся. — В противном случае, у нас бы не было этого разговора.
— Если я когда-нибудь пойму, как вам удается залезать ко мне в голову и заставлять меня размышлять над вопросами, о которых мне хотелось бы забыть, я… я…
— Вы перестанете нуждаться во мне, и мой долг будет выполнен.
Лея сжала правую руку Элегоса в своих ладонях, а потом они зашагали бок о бок по лагерю.
— Такие друзья, как вы, мне будут нужны всегда.
— Большая честь для меня.
— Вам следовало бы опасаться. Мои друзья часто попадают в неприятности.
Элегос обвел рукой лагерь:
— В такие, например?
— И даже хуже. — Лея кивнула нескольким беженцам, шедшим им навстречу, и повернулась к каамаси. — Думаете, я возложила тяжкое бремя на плечи Энакина, дав ему это имя?
— Он достаточно силен, чтобы с честью нести его, Лея. У него есть вы и другие рыцари-джедаи, которые не дадут ему сбиться с пути. — Элегос погладил ее по плечу. — Будь он склонен к темной стороне, он не преминул бы этим воспользоваться для спасения Мары. Энакин молод, но он мужественен и умен. А сейчас настали времена, когда эти качества необходимы как никогда. Когда юужань-вонги придут с войной, нас ждут чудовищные по своей жестокости битвы.
Лея почувствовала, как Элегос вздрогнул.
— Для такого пацифиста, как вы, это должно быть ужасно.
— Это будет невероятным ужасом для всех. — Каамаси покачал головой: — Если бы только был способ помешать этому, я бы постарался предотвратить побоище, но, как мы поняли, юужань-вонги не склонны вести беседы, они даже разведку ведут боем. Мы не знаем их намерений, зачем они прилетели и чего хотят. Но тот факт, что охота за Марой и Энакином была для них развлечением, не сулит нам ничего хорошего.
— Меня это тоже беспокоит. Любой войне я всегда предпочитала переговоры, но, если враг отказывается от попыток мирного решения конфликта, у нас не остается выбора. — Лея нахмурилась. — А где вы будете находиться во время военных действий?
— Ваш брат согласился одолжить мне R2-D2, я буду вести огонь из лазерных и бластерных пушек с командного шаттла.
Лея остановилась и повернулась к Элегосу.
— Но вы же рассказывали мне, что у вас остались столь ужасные воспоминания об убийстве, что вы никогда не сможете от них избавиться.
Каамаси ответил серьезно и холодно:
— Ни я, ни любой другой, кому удастся выжить, не сможет забыть этого сражения. Но есть кое-что похуже таких воспоминаний — осознание, что ты не сделал ничего, чтобы предотвратить истребление мирных жителей. Я могу взять на себя ответственность за убийства и так и сделаю, но я буду верить, что таким образом избавил других от этой незавидной участи.
— Я разделяю ваши чувства.
— И вам не раз приходилось так поступать, и теперь подобное мужество демонстрируют и ваши дети.
— Да, вы правы. — Лея улыбнулась Элегосу: — Когда начнете стрелять, цельтесь чуть выше, тогда мы вам не помешаем.
Люк осторожно опустился на край постели своей жены на борту «Отважного». Мара открыла глаза, он поднес палец к губам.
— Не хотел тебя разбудить.
— Все в порядке, — проговорила она хриплым шепотом. — В последнее время я слишком много сплю.
— Тебе выпали серьезные испытания. Да и болезнь…
Мара медленно, но уверенно кивнула, и это приободрило Люка. Даже когда он нашел ее там, в горах, практически без сил, она не позволила ему нести себя на руках, да еще и хотела сама вести корабль. Она отказывалась признать поражение или какую-либо слабость.
Люка это даже утешало, только он не мог понять почему, пока его не озарило: его тетя Беру. Она абсолютно не походила на Мару, кроме одного: она была таким же отчаянным борцом и умела выживать. Жизнь на Татуине требовала от людей стойкости. Если ты слаб и изнежен, пустыня быстро расправится с тобой, и только ветер будет ласкать твои выбеленные солнцем кости. Все, кого он знал оттуда, гордились тем, что каждый день сражаются со стихией. И Люк очень уважал эту волю к жизни.
Мара потянулась к полке у себя над головой, взяла бутылку воды и отпила немного. От губ к подбородку побежала капля, она хотела остановить ее ладонью, но промахнулась.
Люк наклонился и пальцем убрал влажный след. Мара взяла его руку, поднесла пальцы к губам и поцеловала, потом прижала его ладонь к груди.