— Почему? — тихо спросил он.
— Они понимают, что так я гораздо сильнее и, может быть, счастливее.
— А что выиграли твои приемные родители?
— У лорда Паркинсона была лишь одна дочь — Панси. Второго ребенка завести им не удалось. И тут появилась я, — она пожала плечами, — уверяю, они любят меня, как и Панс. Я их дочь, пусть не кровная, но член их рода.
— А в чем разница?
— Ну, например, — подал голос Невилл, — если бы Драко хотел, он мог бы жениться на Гермионе, хотя она приемная дочь его родителей. Ну, и если бы лорд Принц не убил его на месте за подобные мысли.
Они дружно хихикнули, видимо, нарисовав себе такую картину.
— Понимаешь, магия — это, конечно, хорошо, но кровосмешение — не очень полезная штука. А принятые в род дети несут свежую кровь и не ослабляют наследников, потому что получили родовую силу. Чистокровные могут выступать сколько угодно, но это не отменяет того, что рождение волшебника в семье сквибов, а тем более — магглов — это чудо. Но за такими детьми нужно присматривать.
— Именно этим занимаются сейчас мои родители, — подытожил Невилл.
— Да, сразу видно, что с вами занималась леди Августа... Вы столько всего знаете...
Друзья грустно засмеялись, но ничего не сказали. Так они и сидели в уютном молчании, наслаждаясь ароматным чаем и теплом камина.
Глава 21. Испытание веры
Ad augusta per angusta.
К высокому через трудное.
Тонкс раздраженно смела со стола стопку пергаментов и швырнула их в папку. Ее глаза снова зацепились за большие настенные часы. Без десяти семь. О Мерлин, она опять опаздывает! Она стала запихивать отчеты в папку еще быстрее. Кое-как справившись с этим, она потянула папку к широким полкам, откуда их потом заберут работники архива. Но внезапно она оступилась и полетела на пол.
Приземление было удивительно мягким и эффектным: вокруг летали исписанные пергаменты, а сама она сидела на разворошенной папке. Тонкс застонала и снова принялась все собирать. Последний пергамент обнаружился под столом. Согнувшись в три погибели, она отчаянно потянулась к нему, надеясь, что не заработает себе очередную шишку.
Наконец, вожделенный отчет попал-таки в ее руки, и Тонкс сердито развернула его. Ну, и из-за чего она так мучилась?
Перед ней оказался отчет о конфискации опасного темного артефакта — ожерелья Морганы. Тонкс нахмурилась. Что-то ей эта история напоминала. Она порылась в памяти, но воспоминание упрямо ускользнуло. Тонкс вздохнула и покосилась на часы.
Все равно ожерелье благополучно хранится у Грюма, а если она не поторопится, Ремус ее растерзает.
Она хихикнула, коснувшись пальцем припухших от поцелуев губ, и быстро сунула отчет в папку. Положив ее на полку, она опрометью бросилась вон из кабинета, опасаясь, что сейчас кто-нибудь решит сгрузить на нее еще какую-нибудь работенку.
Трижды пихнув нескольких министерских работников и отдавив кому-то ногу в лифте, она, наконец-то, вырвалась на улицу и огляделась.
Ремус обнаружился на другой стороне площади, задумчиво наблюдающий за стайкой голубей, в руках у него обнаружился букет белых роз. Тонкс мечтательно улыбнулась. Этот сильный, харизматичный мужчина принадлежал ей! Подумать только!
Она сразу же заметила золотоглазого красавца, стоило ей переступить порог Большого Зала. Конечно, его лицо было смутно знакомым, ведь шатен оказался старым другом ее дядюшки, но... Она была девчонкой, и не могла тогда оценить магнетизма его янтарного взгляда и сексуальности сильного тела. Ее бросило в дрожь, когда мужчина поднял на нее взгляд и чувственно улыбнулся. Уже тогда она решила, что не упустит свой шанс на головокружительный роман.
Но мужчина продолжал относиться к ней ровно, и , несмотря на то, что она старалась постоянно попадаться ему на глаза во время дежурств в Хогвардсе, он словно не замечал ее. Раздосадованная девушка уже махнула рукой на все планы, когда ее занесло на тренировку шестого курса, и она увидела его, яростного, так и пышущего жаром, и не сдержалась.
Бой был обжигающее быстрым и жестким, все ее мышцы звенели от напряжения и восторга. А потом все закончилось. И ОН пригласил ее на ужин.
Сначала она обрадовалась, как пятикурсница, которую впервые пригласили на свидание, но потом до нее дошло, что это лишь попытка загладить «вину», и она поостыла. Правда, нетерпеливая записка вернула ей надежду, и она-таки напялила на себя платье, подаренное ей мамой на День Рождения.