— Я не стану вашей марионеткой, господин директор, — выплюнул Дэймон, сбрасывая ее руку. — И, клянусь, не позволю вам пожертвовать моим братом в борьбе за власть.
Он окинул волшебников презрительным взглядом и резко развернулся к двери, которая тут же распахнулась перед ним.
— Что ж, это могло пройти лучше, — пробормотал директор. Лили бросила на старого волшебника злой взгляд. Многое, из сказанного сыном, выглядело слишком правдоподобным.
— Пожалуй, я пойду, посмотрю, как он, — сухо бросила она и покинула кабинет.
Лили заметила сына в одно из окон.
Стремительным шагом молодой маг несся в сторону Запретного леса, мантия яростно билась за его спиной.
Следом за ним по молодой траве скользили его друзья из Дурмстранга и Шарбатона.
Лили вздохнула: определенно, она там сейчас только помешает.
Она снова посмотрела в окно. Что-то в том, как шесть тонких фигур следовали за своим другом, показалось ей смутно знакомым. Она нахмурилась.
Мысль ускользнула от нее, когда к расположившимся у Запретного леса подросткам присоединилось еще три фигуры: Дэниэл, Луна и слизеринка, кажется, Грингратс.
Дэймон приветственно помахал им рукой, а потом вскочил и закружил невесту в объятиях.
Напряжение покинуло его фигуру. Лили вздохнула.
— Он — очень необычный юноша, не так ли? — раздался у нее за спиной тихий голос. Женщина обернулась и с изумлением уставилась на своего бывшего декана.
— Профессор МакГоннагал, — выдавила она. На лице волшебницы блуждала нежная улыбка.
— Ох, Лили, я давно уже не твой преподаватель. Сколько раз я просила тебя называть меня по имени? — лукаво посмотрела на нее МакГоннагал.
Лили только изумленно моргнула.
— У тебя очень хорошие сыновья, — она снова посмотрела в окно. — Дэниэл, конечно, еще сущий ребенок, перед его невинным очарованием трудно устоять, но... Дэймон, на самом деле, ничем не хуже. На самом деле, они больше похожи, чем Дэймон думает. В их душах нет грязи. — Она проницательно посмотрела на Лили. — Дэймон может быть жестоким, хитрым и расчетливым, но он не станет лицемерить или прикрываться «высшим благом».
МакГоннагал серьезно посмотрела на нее и ласково коснулась ладонью ее щеки.
— Слушай свое сердце, девочка, — тонкий палец на мгновение лег ей на грудь, затем МакГоннагал исчезла в одном из коридоров, оставив Лили задумчиво стоять у окна.
Последнюю точку в ее размышлениях поставили подслушанные слова:
— Ты никому ничего не должен, Дэн. У Дамблдора много тренированных воинов, это их работа — участвовать в битвах. И побеждать. А ты... ты должен учиться, устраивать шалости, влюбляться и наслаждаться жизнью. Это не твоя вина, не твоя война, слышишь?!
Почему нужно было услышать свои мысли из уст сына, чтобы они, наконец, вырвались на свободу после пятнадцатилетнего заключения в страдающем материнском сердце?
Глава 23. Цена предательства
Verum index sui et falsi.
Истина — пробный камень самой себя и лжи.
Сириус Блэк напряженно заерзал на сидении и виновато оглянулся по сторонам. Все взгляды были обращены на живые стены лабиринта, в котором несколько минут назад исчез Дэймон. Мужчина незаметно уколол палец булавкой и начертил в воздухе маленькую руну. В его ладони заклубился туман, в котором возникли очертания стройного юноши. Сириус довольно вздохнул. У него получилось. Теперь он будет знать, что с Дэймоном все в порядке. Конечно, связь была слабой, в конце концов, он не был кровным родственником мальчику. Он украдкой бросил взгляд на неподвижно застывшего Джеймса. Да-а, его лучше сейчас не трогать.
Сириус перевел взгляд на изображение, повисшее над лабиринтом.
Конечно, Дамблдор и другие преподаватели понавешивали в лабиринте следящих чар, но они мало эффективны в таком случае. Кровомагия гораздо удобнее.
Сириус снова сосредоточился на туманном изображении, когда в лабиринт отправились остальные чемпионы. Дэймону, с небольшим отрывом лидирующему по очкам, дали двадцать минут форы. Стоило видеть лицо юноши, когда ему об этом сообщили! Недоверие, презрение, оскорбленное достоинство. Сириус с трудом сдержал смешок.