Он снова посмотрел на меня, он раскаивался и надеялся увидеть понимание.
– Ты не можешь себе этого представить, Габриэлла, – прошептал он.
Я посмотрела на своего Темного любовника, столь же болезненно от его странного отчаяния.
– Тогда расскажи.
Дориан слегка встряхнул головой, пытаясь развеять воспоминания, все еще преследующие его. Он не мог заставить себя говорить об этом.
Мы просидели несколько минут в тишине, он смотрел в темноту сквозь окно, я смотрела на него, пытаясь разговорить.
В конце концов Дориан повернул голову ко мне и его холодный ледяной взгляд растаял. Мой Дориан вернулся ко мне.
– Когда отец вызвал меня, я знал, что будут последствия моей оплошности. Никто не бросает вызов королю. Я был уверен, что буду предан смерти, и я принял это, – Дориан посмотрел в сторону на некоторое время, как будто он не мог смотреть правде в глаза. – Но, когда он взглянул на меня сверху вниз, такой холодный и черствый, я испугался. Я не хотел умирать. Я еще даже не жил. Прошло 200 лет, а я все еще чувствую, будто чего-то не хватает.
Он провел рукой по своему печальному лицу.
– Я был трусом, Габриэлла. Я должен был выбрать смерть. Но когда я посмотрел на отца и увидел презрение, отвращение, искреннюю ненависть, я испугался. Я не мог этого сделать.
Мысль, что Дориан мог бояться чего-то застала меня врасплох. Он такой сильный, такой уверенный. На мой взгляд, он непобедим. Тем не менее, каждый раз, когда упоминал своего отца, он был явно встревожен. Как он мог бояться собственного отца? Что он за монстр?
– Что с тобой случилось? – прошептала я, имея отдаленное представление о горе Дориана.
Дориан покачал головой, отказываясь говорить об ужасах, не дающих ему покоя.
– Пожалуйста, – умоляла я, – не закрывайся от меня.
Он повернулся ко мне, его лицо исказилось от отвращения. – Что, если я скажу тебе, что мой собственный отец является воплощением зла? И он был так возмущен поступком своего сына, что сам лично вынес мне приговор? Что он с удовольствием лишил меня сил, оставив лишь жалкую, безжизненную оболочку? И если бы ему представилась возможность, он был бы очень рад от меня избавиться?
Я прикусила нижнюю губу, чтобы она перестала дрожать. Мои глаза увлажнились, но я сдерживала слезы. Я должна быть сильной для Дориана. Это не моя боль, а его.
– Тогда я скажу, что он худший монстр из всех, которые когда-либо существовали. И что ты гораздо лучше и сильнее, чем он, – хриплым дрожащим голосом ответила я.
Дориан покачал головой, отказываясь верить моим словам.
– Я прожил дюжину жизней. Смерть ничего не значит для меня. Я высосал жизнь из такого количества людей, что не могу даже вспомнить. Я наслаждался жестокостью. Я пристрастился к ней. Азарт охоты, преследование жертвы, только возбуждало мою безжалостность. Я был, как кровожадное животное. Скажи, такой человек заслуживает любви или смерти?
Медленно, я протянула к нему руку, и затаив дыхание приготовилась, что он оттолкнет меня. Но он стоял на месте, и я взяла его за руку.
– Каждый заслуживает любви, Дориан.
– В самом деле? – спросил он недоверчиво. – Серийные убийцы? Террористы? Насильники? Заслуживают ли они любви? Потому что я не лучше их.
Я обдумывала вопрос Дориана. Могу ли я полюбить серийного убийцу или насильника? Нет, абсолютно нет. Те люди не заслуживают ничего, кроме медленной, мучительной смерти. Дориан не похож на них. Он даже не человек. Он Темный Принц, сверхъестественная волшебная сила зла. И он действительно заслуживает любви.
Его представления о себе, и мужчина передо мной, мужчина, которого я люблю, не совпадают, несмотря на то, что он сделал.
– Ты не они, Дориан. Ты хороший. Меня не волнует, что ты делал раньше. Дориан – хороший, – я погладила его красивое, несчастное лицо, – пока ты решал проблемы, пытаясь помочь Тэмми, все это вернуло тебя обратно в то время, да?
– Да, – медленно кивнул он.
– Мне не стоило просить тебя вмешиваться. Я была в отчаянии, и я не подумала. Мне очень жаль. Дерьмо. – Мне следует быть более чуткой, а не просто предположить, что Дориан может этого сделать.
– Нет, – он покачал головой, – это не твоя вина. Мне следовало быть сильнее.
Я подошла к нему ближе и неловко попыталась обнять его напряженное, неподвижное тело.