Ощущение ее мягкого, обнаженного тела, извивающегося под ним, только еще больше воспламенило его. Михаил простонал ее имя, скользнув руками на ее бедра и найдя сосредоточие ее женственности.
- Доверься мне, Рейвен. Я нуждаюсь в твоем доверии.
Его пальцы, найдя ее лоно, ласкали, возбуждали, вызывая прилив жаркой жидкости. Склонив голову, он пробовал на вкус ее кожу, ее запах.
Она тихо вскрикнула, когда его рот нашел ее грудь, а его пальцы глубоко проникли в нее. От удовольствия ее тело задрожало. Он двинулся ниже, прослеживая языком тропинку, ранее пройденную его пальцами. С каждым прикосновением его тело становилось все напряженнее, сердце раскрывалось, а содержащееся в клетке чудовище - делалось сильнее. Половинка. Его. Он глубоко вдохнул ее запах, погружая его в самую сущность своего тела; его язык скользил по ней в медленных длительных ласках.
Она снова двинулась, все еще не уверенная, но успокоенная, когда он поднял свою голову и взглянул на нее с абсолютной собственностью, горящей в его глазах. Неторопливо, он развел ее колени в стороны, раскрывая перед собой ее самое уязвимое место. Его глаза предупреждающе посмотрели в ее, а затем он склонил свою голову и начал пить.
Где- то глубоко в душе Михаил понимал, что она слишком невинна для такой специфической необузданной любовной ласки, но он был решительно настроен на то, чтобы она получила удовольствие от их соития, удовольствие, которое даст ей он, а не какое-либо гипнотическое внушение. Он слишком долго ждал свою половинку -бесконечные века голода, темноты и полного одиночества. Он не мог быть мягким и внимательным, когда все внутри него требовало, чтобы она принадлежала ему - полностью и навсегда. Он знал, что ее доверие было для него всем. Ее вера в него будет ее защитой.
Ее тело начало содрогаться, она вскрикнула. Михаил прошелся своим телом по ее, наслаждаясь ощущением ее кожи, ее мягкости, поражаясь тому, насколько она маленькая. Каждая деталь, независимо от того насколько она была незначительной, отпечаталась в его сознании, стала частью его дикого удовольствия, в котором он не мог себе отказать.
Он отпустил ее запястья, склонившись, чтобы поцеловать ее рот, глаза.
- Ты такая красивая, Рейвен. И принадлежишь мне. Принадлежишь только мне. - Он лег поверх нее; его мускулы напряглись - невероятно сильный, дрожащий от своей потребности в ней.
- А никого другого и не могло быть, Михаил, - мягко ответила она, ее пальцы успокаивали его горящую кожу. Она разгладила линии глубокого отчаяния на его лице, радуясь ощущению его волос в своих ладонях. - Я доверяю тебе, только тебе.
Михаил обхватил ее небольшие бедра своими руками.
- Я буду так нежен, насколько смогу, малышка. Не закрывай свои глаза, оставайся со мной.
Она была влажной, готовой для него, но когда он медленно вошел в нее своим напряженным членом, то почувствовал внутри нее защитный барьер. Резко вздохнув, она напряглась.
- Михаил. - В ее голосе слышалась явная тревога.
- Это ненадолго, малышка, а потом я возьму тебя на небеса. - Он ожидал ее согласия, выжидая и горя в агонии.
Ее глаза блестели, когда она взглянула на него с удивительным доверием. Никто, ни из ее рода, ни из его, на протяжении веков никогда не смотрел на него так, как в данный момент смотрела она. Михаил подался вперед, глубже входя в тесное, жгучее влагалище. Она мягко застонала, и он, склонив свою голову, нашел ее рот, стирая боль прикосновением своего языка. Он все еще сдерживал себя, чувствуя их смешанное сердцебиение, кровь, поющую в их венах, пока ее тело приспосабливалось к его.
Он целовал ее нежно, ласково, раскрывая свое сознание насколько это было возможно, желая, разделить себя с нею. Его любовь была дикой, всепоглощающей, защищающей, которую заслужить было определенно нелегко, но которая полностью предназначалась ей. Затем он начал двигаться, медленно и осторожно вначале, оценивая ее реакцию по выражению лица.