- Должна быть, - отрезал Байрон. - Почему мы выжидаем?
- Потому что мы не такие грубые животные, как эти дьяволы нас называют. Мы должны узнать, является ли акушерка предателем. И это не твоя обязанность вершить справедливый суд, Байрон. Забирать жизнь - это не та вещь, с которой легко жить. - Михаил на протяжении веков чувствовал вес всех тех жизней, которые он забрал, но, по мере того, как росла его сила и ответственность, так же увеличивалась и легкость, с которой он убивал. И когда все его эмоции полностью исчезли, только сила воли и чувство правильного и неправильного спасало его от потери своей души в коварных шепотах темноты, борющихся за власть над ним.
- И что ты хочешь, чтобы мы сделали? - Спросил Жак.
- Для Элеоноры и Селесте сейчас небезопасно оставаться в своих домах. Больше никаких визитов к акушерке. Селесте отведите в мой дом над озером, там Эрик сможет заняться изучением древних искусств, которыми до этого пренебрегал. И это место легко защитить. Элеонора же не сможет отправиться так далеко.
- Они могут воспользоваться моим домом, - предложил Байрон. - И они будут поблизости, если им понадобиться помощь. - Элеонора была его сестрой, и он всегда ее нежно любил. Даже, несмотря на тот факт, что все его эмоции давно исчезли, он сохранил воспоминания о том, что чувствовал к ней.
- Это рискованно. Если станет известно о ваших родственных связях, а она под подозрением, или если увидят, как ты помогаешь Рэнду… - Михаил покачал головой, не принимая эту идею. - Пожалуй, им лучше воспользоваться моим домом.
- Нет! - Одновременные протесты раздались незамедлительно и резко.
- Нет, Михаил, мы не можем позволить, чтобы ты рисковал собой. - Встревожено произнес Жак.
- Наши женщины намного важнее любого из нас, Жак, - мягко напомнил ему Михаил. - Без них наша раса вымрет. Мы можем заниматься сексом с человеческими женщинами, но мы не можем иметь от них детей. Наши женщины - наше величайшее сокровище. Каждый из нас, в конечном счете, должен найти пару и стать отцом. Но будьте уверенны, что та, которую вы выберете, является вашей истинной Спутницей Жизни. Вы все прекрасно знаете знаки: цвета, эмоции, страстное желание к ней. Связь сильна. Когда умирает один, второй обычно также предпочитает умереть. Либо смерть, либо - вампир. Мы все знаем об этом.
- Но, Рэнд… - Байрон умолк.
- Рэнд стал нетерпеливым от ожидания. Ноэль была одержима им, но они не были истинными Спутниками Жизни. Я думаю, они закончили бы тем, что возненавидели друг друга, оказавшись в ловушке своих болезненных отношений. Он переживет ее уход. - Михаил постарался скрыть отвращение в своем голосе.
Истинные Спутники Жизни не могли существовать друг без друга. Этот факт и высокая смертность среди их детей сыграли решающую роль в сокращении численности их расы. Михаил не был уверен, что его люди выживут в следующем веке. И не имело никакого значения, как сильно он старался, он все равно не смог найти надежду, необходимую мужчинам, чтобы удержать их от обращения в вампиров.
- Михаил… - Жак тщательно подбирал слова, - Только ты и Грегори знаете секреты нашей расы. Ты знаешь, что Грегори предпочтет одинокое существование. Поэтому, только ты сможешь научить оставшихся из нас, указать нам путь, помочь нам стать сильнее. Если мы хотим выжить, снова стать сильными, то нам нужен ты. Твоя кровь - жизнь наших людей.
- Почему ты говоришь это мне? - Отрывисто спросил Михаил, не желая слушать правду.
Жак и Байрон обменялись долгим беспокойным взглядом.
- В течение некоторого времени мы были обеспокоены твоим затянувшимся отстранением.
- Мое отстранение было неизбежно и едва ли является вашей заботой.
- Ты выбрал полностью одинокую жизнь, отстранившись даже от тех из нас, кого ты называешь кровными родственниками, - заметил Жак.
- Что ты пытаешься сказать? - нетерпеливо оборвал Михаил.
Он слишком долго находился вдалеке от Рейвен. Ему нужно было видеть ее, держать ее, дотрагиваться до ее сознания своим.
- Мы не можем себе позволить потерять тебя. И если ты не желаешь продолжать свою жизнь, то начнешь рисковать по-крупному, станешь невнимательным, - с подчеркнутой медлительностью проговорил Жак.
Темные задумчивые глаза Михаила медленно потеплели, и улыбка изогнула твердые уголки его рта, смягчая лини его прекрасно-выточенных черт.