– Где? Где она может находиться?!
– Вам ничего не даст мой рассказ. Вы забудете о нем буквально через час. Это врожденный дар всех нас.
– Кого “вас”? Вы о чем?
Я всегда ощущала себя какой-то гребаной героиней кино, когда произносила эту фразу:
– “Нас” это тех, кто живет в…ммм…как бы в другой реальности. В другой плоскости. Мы называем тот мир Горхеймом, в мифах у людей он иногда встречается как Небывальщина. Я думаю Софи там.
Ну вот, круглые глаза Анны без слов сказали мне о том, что она сейчас думает. Я ее понимала, верить вот так сходу, в подобное. Надо быть ненормальной.
– Я заплачу сколько пожелаете.
Эм-м-м, ладно, она меня удивила. С другой стороны, возможно, страх за ребенка, притупляет все остальное. Ладно, фраза про деньги интересная, но в Горхейм я идти не хочу.
Вот не хочу и все.
– Дело не в деньгах. Судя по всему, Софи позвал кто-то из сидхе.
– Это… маленькие человечки?
– Да нет, – вздохнула я, – как раз очень даже большие. И людей похищают. Очень любят тех, кто красив и талантлив. Это как коллекция бабочек. Только людей оставляют в живых. Ну… чаще всего.
– Чаще всего?!
Дипломат из меня тоже херовый.
– В Горхейм могут попасть далеко не все. И если Софи это удалось… ее позвали. А сопротивляться зову сидхе для людей невозможно.
– А для вас?
– У меня нервы покрепче. – призналась я.
И тут же ощутила пальцы Анны на своей руки. Мокрые и холодные, точно она ревела и смахивала слезы рукой.
– Вытащи моего ребенка! Мне кажется, что я сошла с ума, но готова поверить. Потому что Софи моя девочка! Она не могла исчезнуть посреди ночи, в пижаме и не взять телефон! И она всегда говорит мне, куда идет. Боже мой, да у нее еще парня то не было!
Теперь уже сомнения зашевелились и во мне. А что если эта Софи просто сбежала от чересчур тоталитарной матери? Судя по всему, та контролирует дочь и контролирует весьма жестко.
Анна напротив меня сидела и продолжала смотреть в упор. Вот же зараза! Лучше бы умоляла или угрожала, тогда проще отказать. А тут взгляд заставлял меня сжимать кулаки и мысленно ругаться.
Софи симпатичная, явно добрая. Если верить тому, как она улыбается на фото, как обнимает собаку. Такие невинные чистые души ценятся в Горхейме. Хотя бы потому, что их так приятно развращать. И пить их тоску и страдания.
Сглотнула. Если Софи у сидхе, то порок и страдания станут ее жизнью. Скорее всего, счет идет на часы.
Фак, фак, фа-а-а-к!
– Не смотрите на меня.
– Хестер, умоляю! Сколько вы хотите?!
– Дело не в деньгах. – прошептала я. – Дело не в этом. Мне… мне туда нельзя.
“Ты хочешь туда”, – прошептало что-то внутри. То, что всегда тянулось в Горхейм. Моя темная сторона, моя тяга к миру тьмы, порока и невероятной красоты.
– Мать вашу. – только и смогла проговорить.
Дело ведь и правда не в деньгах. Дело в том, что я знала примерно судьбу этой девушки. Знала потому, что сама чудом избежала подобного. Но у меня хотя бы есть силы к сопротивлению, а обычный человек – игрушка в руках сидхе.
Покосилась на окно, где недавно сгорели иллюзорные цветы. Вздохнула и просто почесала затылок. Ну мать, мать, мать… не намек ли это мне, чтобы не лезла?
Я же понимаю намеки? О, да. А еще я здорово прикидываюсь тупенькой, если мне выгодно.
– Хестер…
Я за своими мыслями почти забыла об Анне.
– Я принимаю чеки. – сообщила ей.
Залпом допила кофе и встала.
– Пришлите мне на телефон фото Софи. И не пытайтесь мне звонить, пока я сама с вами не свяжусь. Первая половина оплаты завтра утром, остальное – когда все сделаю.
– Так вы найдете Софи?!
– Скажем так, я очень непонятливая и не люблю, когда мне угрожают.
Она ничего не поняла, уверена. Но мне было плевать.
Опять я влезаю в дерьмо! Твою ж мать!
Глава вторая
Итак, вечер сменяется ночью, а у меня в планах безумное решение отыскать неизвестную девчонку. А еще надо выполнить сегодняшний заказ. Если раньше он казался мне не слишком приятным, то теперь, в свете будущих событий, рассматривала предстоящее событие просто легким развлечением.
Телефон зазвонил именно тогда, когда я приехала на место. В густых сумерках едва нашла нужный дом.
Мобильник продолжал надрываться. Ну тут такое дело, что лучше взять трубку. Кевин отличался упрямством, которое сделало бы честь любому ослу. Но не человеку. В людях я все же ценю умение договариваться.
– Что?
Иногда быть грубиянкой очень хорошо.
– Хестер, – голос Кевина заставил до скрипа сжать зубы. Так что стало больно. Пять лет! Пять лет я верила, что люблю его, а он – любит меня. Забралась так высоко, что раны зализывала больше месяца. Вот и сейчас внутри точно провернули тупым ножом в только что затянувшейся ране. Он предатель и засранец, но я с ним делила постель и время.