– Да помню я, – ответил мне Церби и показательно замолчал, всем видом изображая нахохлившуюся собаку.
– Извините, мой питомец сбежал, – улыбнулся я слугам Лазарева, демонстрируя пса.
– Эм-м-м, – явно растерялась девушка от такого вида. – Пройдемте.
Служанка пошла впереди, а я же покатил мотоцикл по дорожке, которая вскоре повернула направо, к одному из домов, которые я видел из-за забора. Девушка показала мне гараж и комнаты, которые были выделены для моего проживания.
– И это гостевые покои? – присвистнул я от обилия роскоши.
Было видно, что над оформлением поработали именитые дизайнеры, сделав так, что это и не сразу бросалось в глаза, органично вписываясь в обстановку.
– Вас что-то не устраивает? – обеспокоенно переспросила моя сопровождающая.
– Нет, что вы, – тут же попытался ее успокоить. – Просто я привык к более… простым условиям, скажем так, – девушка не знала, что на это сказать, и я решил заполнить возникшую неловкую паузу: – Кстати, у нас назревает одна проблема.
– Какая? – непонимающе посмотрела на меня она.
– Вы так и не представились, – улыбнулся я как можно обворожительней.
– Анна Громова, – смущенно произнесла она, сделав легкий реверанс.
А вот это интересно.
– Теперь другое дело, Анна, – снова улыбнулся я ей. – А то я уже не знал, как к вам обращаться.
– Тогда, если у вас не будет больше пожеланий… – вопросительно посмотрела девушка на меня, но я лишь развел руками. – Я откланяюсь. Пока можете обживаться на новом месте. Христофор Иннокентьевич не ожидал, что вы так рано приедете в поместье, и пока занят, но обязательно встретится с вами вечером.
– Спасибо, – кивнул я ей. – Тогда последую вашему совету.
Обустройство не заняло много времени. Вещей у меня было всего на одну сумку. Было время, когда я обходился и гораздо меньшим, но ничего, дожил же до своих двадцати четырех лет.
– Интересный дом, – после тщательного осмотра всего гостевого домика произнес Церби. – Почему мы не живем в похожем?
– Потому что это стоит больших денег, – хмыкнул я.
– Насколько я понял ваши человеческие меры счета, у тебя должно хватить денег не на один такой домик, – со скепсисом посмотрел на меня пес.
– Хорошо, – рассмеялся я от такого уморительного вида. Понимаю, что он хотел показаться серьезным, но на этой маленькой мордочке все выглядит милым. Правда, об этом я ему никогда не расскажу. – Мог бы позволить, ты прав, но не хочу. Мне куда милее моя берлога.
– Когда тут уже будут кормить? – после нескольких секунд молчания спросил шпиц.
– Кто о чем, а ты о еде, – хмыкнул я. – Не думаю, что нас пригласят вдвоем на ужин, но я что-нибудь придумаю, чтобы ты не помер от голода.
– Очень смешно, – проворчал Церби, потрусив по своим делам.
Ему в принципе не требовалась еда для своего существования, но за время жизни в этом мире демону понравилось есть человеческую пищу, и он редко упускал возможность полакомиться, а не питаться чистой энергией.
Убедившись в том, что Церби удалился на достаточное расстояние, я еще раз проверил, что мой меч надежно зафиксирован, и приступил к главному делу, которое должен делать любой уважающий себя темный маг – занялся обеспечением своей безопасности.
Я зашел на кухню и, удобно устроившись на диване, на миг закрыл глаза, чтобы в следующий миг их открыть и осмотреть мир в другом восприятии. Взмах руки – и передо мной появляется моя стандартная заготовка печати призыва. К сожалению или счастью, это мой единственный способ использования магии.
Вообще маги в упрощенном понимании используют свою волю для преобразования мира. Большинство из них имеют уклон в ту или иную стихию, которая дается легче остальных, и, как правило, именно ее они и развивают в себе. Для них это основной инструмент работы с энергией мира и основное же оружие. По принципу того, сколько за раз маг может использовать магию, их разделяют на ранги.
В моем же случае все было несколько сложнее. Воронцовы, последним представителем которых я был, специализировались на темной магии, что накладывает некоторую специфику на мировоззрение. Да и сложно быть миролюбивым, когда направление твоего дара ведет к различного рода проклятьям и черномагическому искусству, за которым еще и ведется контроль государства.
Моя семья и так не могла похвастаться сильным влиянием и уже находилась в роли младшей ветви рода, но всех родственников добило то, что я родился вообще без способностей к магии как таковой. Отец мог бы заиметь еще одного наследника, но после одного случая, который, конечно же, не афишировали, перестал иметь такую возможность. Дед, тот был еще вполне здоровым старичком, но уже не имел такого шанса при всем желании.